Андрей открыл настенный ящик, где его ждал индивидуальный комплект одежды. Облачившись в ботинки и комбинезон, капитан ещё раз взглянул на себя в металлическое зеркало и пригладил тёмно-русые волосы. Он порядком отвык от вида своего собственного лица: и серо-зелёные глаза, и ровный нос правильной формы, и волевой, чуть квадратный подбородок с ямочкой теперь казались ему какими-то незнакомыми.

Последствия длительного криосна, о которых часто предупреждали на Земле, давали о себе знать.

От самоанализа Андрея отвлёк неожиданный звук. Из соседнего помещения по непонятной причине доносилась такая громкая музыка, что даже герметичная дверь не могла её полностью заглушить. Войдя в командный отсек, Андрей обнаружил весьма странную картину.

По стенам на скотч были в хаотичном порядке приклеены листы, по всей видимости, вырванные из лётных планшетов, испещрённые рисунками, буквами, цифрами и неизвестными символами. Такие же листы, по большей части смятые и скомканные, валялись на полу вперемешку с пустыми тюбиками и продовольственными контейнерами. В кресле командира, развалившись и положив ноги на приборную панель, устроилась миниатюрная блондинка. На ней была серая футболка с логотипом миссии и такой же типовой комбинезон, но полурасстёгнутый и завязанный рукавами на поясе. Запрокинув голову назад и закрыв глаза, она словно дирижёр размахивала руками в такт музыке, громыхающей из динамиков и беззвучно подпевала: «Ах… А-а-арлекино, Арлекино…».

Капитан молча подошёл к пульту и отключил музыку. Девушка неторопливо открыла глаза:

– Посмотрите-ка, кто проснулся! – чуть язвительно проговорила она и улыбнулась, – доброе утро! Шар-ах, комрад Андрей!

– Что здесь происходит? – спросил Андрей, пытаясь сохранять спокойствие.

– Ничего такого, – не меняя своей легкомысленной интонации, ответила девушка, – вот подрабатываю ди-джеем… Диско 80-х! Всю ночь!

– Я повторю свой вопрос. Что здесь происходит, второй пилот Светлана?

– Ой, простите, – картинно вскочила с места Света и пересела в соседнее кресло, – я и забыла про субординацию. Уступаю вам штурвал нашего фрегата, кэп!

Сев в командирское кресло и машинально проверяя состояние всех приборов и систем, Андрей сухо проговорил:

– Очевидно, у тебя нервный срыв. Попробуй взять себя в руки и доложить обстановку. Что случилось на борту «Первооткрывателя-2»?

– «Первооткрыватель»…, – скривилась Светлана, – за те три года, которые я осуществляю командование, наш корабль сменил название. Теперь мы предпочитаем называть его «Ностромо».

– Бред…– продолжая проверять приборы, проговорил Андрей.

– Не нравится?! – искренне удивилась девушка, – может, тогда «Тысячелетний сокол»?

– Постой…– капитан обернулся на девушку, – ты сказала три года? Ты проснулась три года назад?

– Бинго, капитан! Вы уловили самую суть!

– Чёрт… Тогда всё понятно. Три года изоляции повлияли на твою психику, – он снова перевёл взгляд на приборы, – а что с курсом?

– Ничего… – невинно ответила Света, – я его просто изменила.

– Изменила?! Ты хоть понимаешь, что…

– Воу, воу, кэп! Не горячись! – замахала руками девушка, – Андрюша, дай мне всё объяснить… Во-первых, я в своём уме! Никакой изоляции у меня не было. Максимум первые 3 месяца пока мы с полковником Шен-каром пытались преодолеть языковой барьер…

– С кем?!

– С полковником Шен-каром из третьего отдела дальнекосмического обнаружения второго военного космофлота планеты Шэ-вел.

– О, господи…

– Я серьёзно! Они заметили наш корабль ещё на подлёте к краю системы. И предсказуемо начали посылать сигнал из простых чисел на частоте водорода. Случилось так, что из-за сбоя я проснулась раньше и услышала это послание. Обмениваться цифрами нам быстро надоело… Ну, и закрутилось потом… – девушка заметила загоревшуюся на приборной панели индикацию, и поспешила нажать кнопку приёма, – вот он уже звонит. Тихо!