Или, может, он сообщил о себе неким импульсом, посланным через все помещение, как это делают некоторые божества, оповещая о своем приближении необычными сполохами огня, волшебными звуками, неземными ароматами.

– Мне кажется, вам все еще больно, – обратился к ней Лисберн. – Позвольте, я помогу вам.

– Я надеялась исчезнуть незаметно, – сказала она.

– Это нетрудно. Все столпились вокруг моего кузена. Суонтон сейчас разглагольствует по поводу «Добродетели и Порока», и им кажется, что он скажет нечто особенное. – Продолжая говорить, маркиз завладел ее левой рукой, закинул ее себе за шею и обнял Леони за талию.

Она затаила дыхание.

– Вам, наверное, чертовски больно, – заметил Лисберн. – Я подумал, может, лучше осмотреть вашу лодыжку, прежде чем мы двинемся дальше. Вдруг вы пострадали намного серьезнее, чем нам кажется.

Если маркиз дотронется до ее лодыжки, Леони потеряет сознание, и не обязательно по причине медицинского свойства.

– Я просто подвернула ее, – сказала она. – Если было бы что-то серьезное, я сейчас сидела бы на ступеньке и рыдала от боли.

– Я могу нести вас на руках, – предложил он.

– Нет! – воскликнула Леони и добавила после паузы: – Благодарю вас.

Они начали медленно спускаться по лестнице. Она сделала усилие, чтобы отвлечься от присутствия рядом большого, излучающего тепло тела, поддерживавшего ее. Это было не так-то просто. Слишком долго она смотрела на Боттичелли, у нее перед глазами все еще оставались обнаженные мускулистые руки и ничем не прикрытый мужской торс.

К тому времени, когда они добрались до первой ступеньки, мысли ее, обычно упорядоченные, забрели в какую-то неизведанную область, и Леони вдруг обратила пристальное внимание на свои физические ощущения.

Ей потребовалось сделать усилие, чтобы заговорить.

– Могу только надеяться на то, что люди подумают, будто у меня закружилась голова от короткой встречи с лордом Суонтоном.

– Именно это я им и скажу, если хотите, – предложил маркиз. – Но у меня сложилось впечатление, что вы уже были знакомы.

– В Париже, – кивнула она. – Вечность назад.

– Та вечность не длилась долго, – заметил он. – Вы, конечно, хромаете, но не выглядите дряхлой.

– Это случилось во время его первого визита в Париж, – сказала Леони.

– Значит, пять с лишним лет тому, – прикинул Лисберн.

Тогда Леони было почти шестнадцать. Она радовалась работе, чувствовала себя счастливой в семье, в особенности от того, что у нее имелась маленькая племянница, получала удовольствие от успехов «Эммелин» – прелестного ателье, которым владела кузина Эмма.

До тех пор, пока все не рухнуло.

– Лорд Суонтон появился в магазине моей кузины, чтобы купить подарок своей матери, – объяснила Леони. – Он был милым, мягким и обходительным. В Париже джентльмены очень часто путают ателье по пошиву одежды с борделями.

Те, кто упорствует в своем заблуждении, потом часто попадают в неприятные ситуации.

Самое первое правило, которое усвоила Леони, гласило: мужчинам требуется лишь одно… Кузина Эмма учила своих юных подопечных, как защищаться от агрессивных мужчин, наравне с тем, как кроить и шить. К сожалению, она не рассказала девочкам, как вести себя с римскими божествами. Это было более хитрое дело, чем заниматься коммерцией, хотя у Леони хватка была не то что у ее сестер. Это сразу становилось очевидным, как только дела выходили на первый план. Марселина и Софи всегда витали в облаках – мечтательницы и авантюристки. Так типично для семейства Нуаро! Так типично для семейства Делюси!

От него пахло чистотой. Так пахнет в воздухе после дождя. Как это ему удается? Это такой одеколон? Или какое-то новое чудодейственное мыло?