– Это очень хорошо, – сказала она, проглотив очередной кусок мяса.

– Что именно?

– Что ты вернулся. Есть такой обед в одиночку совсем неинтересно.

– Соммерсет всегда к твоим услугам.

– Не порти мне аппетит.

Рорк следил за тем, как она расправлялась с сочным бифштексом.

– Что-то незаметно. Ты сегодня ела что-нибудь?

– Булочку, и еще печенье. Так что не ворчи… Что такое «Пино-нуар» сорок девятого года?

– Какая этикетка? – тем же небрежным тоном спросил Рорк.

– О черт! – Ева закрыла глаза и мысленно представила себе бутылку. – «Мэзон де Лак».

– Отличный выбор. Пятьсот долларов бутылка. Можно проверить, но приблизительно так.

– Это твое?

– Да. А что?

– Оно послужило орудием убийства. А дом на Десятой улице случайно не твоя собственность?

– Какой номер?

Ева зашипела, порылась в памяти и назвала ему адрес.

– Кажется, нет. – Он слегка улыбнулся. – И как я его упустил?

– Очень смешно. Странно, что не каждое нью-йоркское убийство совершается в домах, которые принадлежат тебе.

– Но как бутылка прекрасного вина, которое стоит пятьсот долларов, могла стать орудием убийства? Яд?

– Что-то в этом роде. – Она немного помедлила, а потом все рассказала мужу.

– Он ухаживает за ней с помощью электронной почты, – задумчиво сказал Рорк. – Очаровывает поэзией, а потом подсыпает в ее бокал два самых отвратительных наркотика.

– В ее бокалы, – поправила Ева. – Он усердно спаивал ее весь вечер.

– Потом он устраивает романтическую сцену, обольщает ее и использует. Использует на всю катушку, – негромко добавил он. – Наверняка убеждая себя, что она получает от этого наслаждение. Что это не изнасилование, а обольщение. Без всякого насилия, эротичное и по взаимному согласию.

Ева положила вилку.

– Почему ты так говоришь?

– Ты сказала, что он был загримирован. Оказавшись в квартире одурманенной девушки, он мог сделать с ней все, что хотел. Если бы он хотел причинить ей боль, если бы в его планы входило насилие, он бы так и поступил. Но он воспользовался свечами, музыкой, цветами. И дал девушке снадобье, которое должно было сделать ее агрессивной и сверхсексуальной. Пытаясь создать иллюзию, что она испытывает не просто желание, но страсть. Зачем ему это понадобилось? Чтобы польстить своему самолюбию или оказаться способным на физическую близость? Или тут было и то и другое вместе?

– Верно… Верно, – повторила Ева и кивнула. – Я об этом не подумала. Маска тоже была частью обольщения. Дорогая одежда, прическа, грим. Он хотел выглядеть как…

Она осеклась и посмотрела на супермена, сидевшего напротив.

– Черт побери, он хотел выглядеть как ты.

– Что?

– Ну, не именно ты. У него были длинные волосы и зеленые глаза. Его идеал – мужчины твоего типа.

– Ты меня смущаешь.

– Я не о том. Маска была не только частью обольщения, но и воплощением его фантазии. Ему хочется быть выдающимся любовником, хочется быть неотразимым. Либо он действительно богат, много путешествует, знает литературу, опытен, но в глубине души безнадежно романтичен, либо притворяется таким. Определенный тип женщин клюет на это с жадностью.

– Но только не вы, лейтенант, – с улыбкой сказал Рорк.

– Лично я клюнула на секс. – Она снова взяла вилку. – И на то, что ты регулярно кормишь меня мясом с кровью… Но ты меня отвлек. Луиза Диматто живет с ней в одном доме.

– Да ты что?

– Более того, она стояла на тротуаре, когда эта Бэнкхед падала с балкона.

Рорк подлил вина в бокалы.

– Мне очень жаль.

– Сегодня я заезжала к ней в клинику. Там очень многое изменилось.

– Угу.

– Вот именно, «угу». Почему ты не сказал мне, что дал клинике три миллиона?