– Так, – хмуро сообщила она. – Ешь давай. Ишь чего удумала. Чтобы голова соображала, надо кидать в желудок пищу. На тебя и так больно смотреть, так ты еще голодом себя решила заморить.

Я послушно поела, но еда казалась безвкусным картоном.

Время тянулось, будто резиновое. Горло словно перехватили стальными пальцами. Я приказывала себе успокоиться, но ничего не выходило.

– Давай я поеду с тобой? – вдруг предложила Лариска. – Все равно сегодня не хочу ничего делать, Дашульку проведаем вместе.

– Хорошо, – слабо улыбнулась я, искренне благодарная за поддержку. – Спасибо.

Только вот чем больше мы приближались к больнице, тем тревожнее было на душе. Будто интуиция сошла с ума и безостановочно посылала сигналы, от которых хотелось выть, словно волчица, потерявшая волчонка.

– Добрый вечер, – сказала я, увидев Игоря Сергеевича. – Как…

И прочла ответ в его глазах. В ушах тут же зашумела кровь, а воздух отказался проникать в легкие.

Пусть он еще ничего не сказал, но приговор был и так ясен.

– Ваши клетки не подходят, Анна Николаевна, – наконец-то вымолвил он. – Нам нужен другой донор.

В первые секунды я не поняла, о чем речь. Сказанное будто ударилось о стеклянную стену, которая последнее время окружала меня со всех сторон. И со слухом все в порядке, но эмоции тормозят и просто не успевают.

Слишком много всего.

Я мотнула головой.

– Как не подходят? – спросила хриплым, словно не своим голосом.

Казалось бы, простое уточнение. Попытка понять, как такое может быть. Даша – моя дочь. Моя! Плоть от плоти, кровь от крови! Как может что-то не подойти?

Горло перехватило, дышать почему-то стало трудно.

– Анна Николаевна, так бывает, – тихо сказал врач. – Понимаете, случается, что…

Он пустился в объяснения, но сейчас мне было сложно воспринимать какую-то информацию. Слишком сложно и непонятно.

В серых глазах Игоря Сергеевича сочувствие. Где-то на краю сознания у меня мелькнула странная мысль: «Он действительно проникся моей бедой…» И в то же время я прекрасно понимаю: он – медик. Его работа лечить людей. Видеть смерть. И чувствовать боль, которая бешеной волной сшибает с ног, проникает в легкие и не дает спокойно дышать. Боль тех, кто никак не может помочь своим близким, но готов отдать за них жизнь.

Я сморгнула застлавшие глаза слезы. Вмиг стало как-то душно.

– Анна Николаевна, – снова прозвучал его голос, но я только и смогла, что вытереть слезы.

Игорь Сергеевич встал и через некоторое время поставил передо мной стакан с водой.

– Пейте, – сказал он не терпящим возражений тоном.

Я автоматически взяла стакан и осушила чуть ли не залпом. Рот вдруг обожгло, я закашлялась. Игорь Сергеевич подошел и осторожно постучал меня по спине.

– Что там было? – спросила я, снова утирая слезы.

– Несколько капель успокоительного, ничего дурного, – хмуро сказал он. – Простите, не успел предупредить, что не надо быстро все опрокидывать в себя.

Я шумно выдохнула через нос, глянула на свои руки и спросила, просто потому, что иначе не могла:

– И что теперь делать?

Я понимала, что ответа не будет. Что теперь с проблемой нужно бороться самостоятельно, но слабость взяла свое. Нелегко всегда быть стальной леди, когда идет речь о твоем собственном ребенке.

Но Игорь Сергеевич вдруг взял стул и сел напротив меня.

– Анна Николаевна, посмотрите на меня, пожалуйста.

От тона, которым он это сказал, я почему-то вздрогнула, собрала волю в кулак и взглянула на врача.

– Да?

– Не стоит опускать руки, – произнес Игорь Сергеевич. – Конечно, плохо, что ваши клетки не подошли, это осложняет ситуацию, но тем не менее не губит ее. У Даши есть родственники? Братья, сестры? В конце концов, отец?