В голове шумело, адреналин наполнял каждую клеточку тела.

– Что вы тут делаете? – шепнули мне на ухо, и сильные руки обняли меня со спины.

Кровь вспыхнула, огненным вьюнком промчалась по венам, сердце сладко сжалось. Этот хрипловатый голос я бы узнала в любой толпе, отделив от миллионов других. А еще запах можжевельника. Антон пользуется каким-то парфюмом, в котором всегда чувствуется запах хвои.

– Музыку слушаем! – радостно взвизгнула Олька, тут же прижавшись к Саше.

Я ничего не ответила, не в силах отвести взгляда от синих глаз Антона. Вот пусть говорят, что не бывает синих глаз, но что они понимают, когда смотришь в глаза любимого человека и тонешь, забывая обо всем на свете?

У него мужественный подбородок, высокие скулы, прямой нос, бесконечно чувственные губы, черные как смоль ресницы. Волосы тоже черные, что делает его красоту экзотичной и притягательной.

Антон улыбнулся, склонился и прижался к моим губам. От его поцелуев перехватило дыхание, а от пальцев, вплетшихся в мои волосы, немного ослабели колени. Он всегда обнимает меня так сильно и крепко, что даже если возникает шальная мысль сбежать, то понимаешь: не выпустят, не дадут воли.

Он считает меня своей. Так прямо и говорит:

– Аня, ты только моя. А если кто решит иначе, познакомится с моим апперкотом.

И я ему верю. Антон занимается в спортивной секции. Каждый раз, когда он снимает футболку, я, затаив дыхание, любуюсь его роскошной фигурой.

И сейчас тоже, отвечая на поцелуй, положила руки на плечи, скользнула ладонями по спине, ощущая горячую кожу сквозь тонкую ткань майки.

– Ой, ну все! – подначил рядом Сашка. – Может, прямо здесь начнете?

– Пошли, – шепнул Антон, не дав мне возразить и, крепко взяв за руку, вывел из толпы.

– Куда мы идем? – спросила я уже после того, как мы изрядно удалились от сцены к берегу.

Здесь было тихо и безлюдно. Только накатывали мелкие волны на влажный песок.

Я сама не поняла, как оказалась прижата к стволу ивы и длинные ветви скрыли нас от посторонних глаз.

Поцелуи Антона сводили с ума, я не могла надышаться его разгоряченной кожей, дурманящим можжевельником и совсем чуть-чуть – табаком. Антон начал курить совсем недавно.

– Что… мы? – хрипло выдохнула я, глядя на него затуманенными от страсти глазами и видя, что его тоже повело от желания.

Молния моего платья тихо вжикнула, серебристо-синяя ткань упала к ногам.

– Ох, здесь? – только и смогла произнести я, чувствуя, что сердце колотится, как бешеное.

– Аня, ты хочешь? – Его ладонь накрыла мою грудь, с губ едва не сорвался стон.

Пусть это не так, как всегда представлялось в мечтах. Пусть рвет все шаблоны о приличии и границах.

– Да, – еле слышно выдохнула я. – Хочу. Сейчас.

В синих глазах Антона сверкнула молния. Меня бросило в жар.

– Моя, только моя, – обжег он мои губы, прижимаясь в неистовом поцелуе.

Его руки скользили по моему телу, находя самые чувствительные местечки, и ласкали так умело, что по всему телу шла дрожь предвкушения.

А когда он подхватил меня под бедра, то и вовсе ахнула и сдавленно застонала, чувствуя сильное мужское тело.

– Будешь только моей, Аня, – шепнул Антон, прихватывая губами мочку моего уха. – Никому и никогда тебя не отдам. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя… ах, люблю, – выдохнула я, теряясь под напором его ласк и подаваясь вперед, чтобы чувствовать, как плавится кожа на коже, как горят губы от шальных поцелуев, а тело содрогается от удовольствия при каждом проникновении.

– Люблю, люблю… – повторял он, словно сумасшедший.

Мои ногти впивались в его плечи, наутро обязательно останутся царапины. Но сейчас это неважно. Я вздрогнула от накрывшего чувства эйфории, на мгновение потеряла способность дышать и существовать.