Крикнув ему:

– Можешь налить себе что-нибудь из бара! – Кристи кинулась в спальню, вытащила вечернее платье строгого классического покроя, сшитое еще на школьный выпускной вечер, но до сих пор не вышедшее из моды.

Порадовавшись, что оно из мягкой немнущейся ткани и гладить его не надо, Кристи быстро нырнула под прохладный душ, принесший ей истинное облегчение. Выйдя, она с вожделением посмотрела на такую мягкую, такую уютную, такую манящую постель и со вздохом разочарования отвернулась. На сей момент это удовольствие ей недоступно…

И вдруг какой-то чертик внутри ее коварно продолжил эту мысль: если, конечно, не пригласить в нее Армана… Вряд ли он откажется… Испуганно оглянувшись, будто сидевший в соседней комнате гость мог слышать ее крамольные мысли, Кристи принялась натягивать на себя платье и тонкие чулки. Немного поколебавшись, запасную пару чулок с собой все же брать не стала. Конечно, у нее крайне сложные отношения с подобными предметами одежды, но все-таки платье длинное и, ежели что, никто очередной дыры и не заметит. Больше она не собирается менять чулки невесть где. Хватит с нее утреннего приключения.

Вымытые волосы, подсушив феном, Кристи оставила распущенными – некогда заниматься прическами, сойдет и так. Они пушистым рыжеватым облаком окутали ее плечи. Небольшое декольте она прикрыла подаренной ей на двадцатилетие бабушкой и дедушкой ниткой жемчуга и, чуть подкрасившись, решила, что вполне готова. Подхватив мягкий, в тон платью клатч, прошла в соседнюю комнату.

Арман стоял у окна, пристально глядя в темное стекло. Кристи удивилась – что он там видит? На улице совершенно темно, а в комнате горит свет. Обернувшись, он обвел ее фигуру чисто мужским взглядом, от которого у нее начало пощипывать кожу по всему телу и напряглись соски, и вынес одобрительный вердикт:

– Что ж, очень хорошо. – Спохватившись, что его голос звучит, может быть, немного надменно, обаятельно улыбнулся и сказал каким-то особенным, низким ласкающим голосом: – Вы очень хороши, Кристи!

Как ни странно, но именно этот соблазняющий тембр и привел ее в чувство. Именно таким урчашим голосом их рыжий кот Брамс выпрашивал себе рыбку на обед. Она почуяла не то чтобы фальшь, а какой-то неприятный подтекст, отчего ей представилось большое серебряное блюдо с десертом, которым служила она сама.

Встряхнувшись, Кристи посмотрела на Армана построжевшими глазами и направилась к двери, заставив его, удивленного этим превращением, двинуться за ней.

Выходя следом за хозяйкой из дома, он озадаченно хмурил брови. Почему-то именно этот тон, от которого млели все его предыдущие пассии, вызвал у этой скромницы явно негативную реакцию. Поняв, что она гораздо тоньше чувствует нюансы его настроения, чем все его прежние подруги, он решил быть поосторожнее.

Уже сидя в машине, направлявшейся в сторону Бронкса, Кристи несмело поинтересовалась:

– А почему ударение в твоем имени не на первый слог?

– Потому что я наполовину француз. А во французском языке практически у всех имен и фамилий ударения на последний слог. Моя мама из Франции, из предместья Авиньона. У ее родителей там была небольшая ферма. Они с отцом познакомились в Ницце, куда оба приехали на кинофестиваль. С тех пор они вместе.

Кристи невольно пожалела миссис Гамилтон. С мужем той явно не повезло. Хотя, если она уже столько лет терпит его столь непристойное поведение, то ее что-то держит? Возможно, большие деньги, а возможно, то, что она француженка и, следовательно, католичка? Насколько Кристи знала, в католической церкви развод до сих пор считался явлением постыдным, а разведенная женщина – ущербной. Хотя, возможно, в самой Франции все давно изменилось…