– Да-да, он и сам приходит к нам на все праздники. В общем, вот так-то – сыграю я, понимаете ли, Друида. С тех пор как Хилари поселился в «Алебардах», я каждый год его играю. То есть у нас, знаете ли, будет и елка, и «ветка поцелуев»[25], и сколько угодно букетиков из омелы. Ведь у нас собираются и все детишки – все, сколько их ни будет в тот момент на месте: и из Юдоли приходят, и отовсюду по соседству. Чудесные получаются представления, и я обожаю в них участвовать. А вы любите переодеваться и наряжаться?

Он задал этот вопрос с таким волнением и воодушевлением, словно какой-нибудь сказочный герой из «Алисы в Стране чудес», что у Трой не было другого выхода кроме как ответить утвердительно, причем с энтузиазмом. Теперь она почти ждала от озорного полковника дружеского предложения нарядиться как-нибудь на днях вместе.

– Дядюшка Блошка – прекрасный исполнитель, – сказал Хилари, – а его борода – настоящий piece de resistance[26]. Ее делает по спецзаказу фирма «Лучшие парики мира»[27], представляете? Она не посрамила бы и короля Лира! А сами волосы, сам материал для бород! Ничего общего с обыкновенной химической ерундой. Сами увидите.

– Но на сей раз мы решили внести кое-какие изменения, – с энтузиазмом вступил полковник Форрестер. – В фирме мою бороду слегка отреставрировали. Тамошний парень сказал: слушайте, если с ней ничего не сделать, будет выглядеть, словно вам все равно, знаете ли. Словно вы самоустраняетесь. Нельзя же было такого допустить, знаете ли.

Тут подошел Хилари с напитками, два из которых почему-то дымились так, что даже лимоны, насаженные на края бокалов, запотели.

– Вот ваш грог из рома, тетя Клу. Попробуйте, сахару хватает?

Миссис Форрестер обернула горлышко бокала носовым платком и присела в кресло.

– Вроде все нормально. А Фреду в стакан ты муската добавил?

– Не добавлял.

– Ну и ладно.

– Наверное, вам кажется чудны́м, – полковник подмигнул Трой, – что мы тут пьем грог из рома перед ужином, но после долгой дороги, знаете ли, это лучшее средство, ей-богу. Получается все равно как на ночь, никакой разницы.

– Аромат от этого грога восхитительный.

– Хотите бокальчик? – тут же предложил Хилари. – Вместо «Белой женщины»[28]?

– Да нет, спасибо. Пожалуй, я останусь верна «Белой женщине».

– Ну и правильно. Я тоже. Итак, мои хорошие, – обратился Хилари ко всем присутствующим, – в этом году нам предстоит совсем домашняя, камерная вечеринка, так сказать, за закрытыми дверями. Ждем еще только Крессиду и дядю Берта, они приедут завтра.

– Ты все еще собираешься обвенчаться с Крессидой? – спросил тетя Клумба.

– Естественно. Все как договорено. И я страшно надеюсь, тетушка Клу, что со второго взгляда она вам гораздо больше приглянется.

– Это будет не второй, а пятидесятый взгляд, глаза уже натерла.

– В общем, вы поняли, о чем я. Второй – с тех пор, как мы помолвлены.

– И что с тех пор изменилось? – бросила миссис Форрестер довольно ядовито и как-то двусмысленно.

– Ну, знаете, тетя Клу, мне казалось… – начал было Хилари и как-то смущенно потер нос. – В общем, не забывайте, мы ведь познакомились в вашем доме.

– Вот тем и хуже. А я предупреждала твоего дядьку, я ведь предупреждала тебя, Фред.

– О чем это ты, Клу?

– О твоей заботе! О дочке Тоттенхэма! О Крессиде!

– Что это еще за «моя забота»? Ты иногда так странно выражаешься, дорогуша.

– Ну да бог с ним, – заметил Хилари. – Надеюсь, когда-нибудь вы перемените свое мнение, тетя.

– Блажен, кто верует. – Старая леди поджала губы. – А вы знакомы с мисс Тоттенхэм?

– Пока нет.