Вот так, сухо и четко, все по полочкам. Ну не наведет же она на меня порчу через волны мобильных сетей? И не просочится, как Садако[1], через разговорные динамики?

Ответ получаю через пять минут и еще столько же настраиваюсь, чтобы его прочесть. Интересно, а словами она так же умеет лишать мужчину достоинства? Может, ну эту затею? Найду симпатичную дуру из эскорта, выдам за любовь всей жизни, скажу, что уже придумал имена нашим детям и даже у моей матери не найдется аргументов против.

Я продолжаю смотреть на экран, мысленно проигрывая запасной вариант. И он ни хрена мне не нравится, потому что все эти эскортницы на одно лицо и со скудными умственными способностями. Мне ли не знать. Стоит ей открыть рот – и все поймут, что я приволок в дом не девушку с томиком повестей Тургеньева, а деваху, занимающуюся узаконенной проституцией. И вот тогда меня точно женят на Рите до того, как я успею сказать «не согласен».

А «Верочка», хоть и ведьма, умная, и взгляд у нее такой… осмысленный.

В сообщении всего одно слово. Даже не слово, а две буквы: «Ок».

И я снова проверяю, на месте ли мои «камни».

[1] Садако - главный антагонист серии романов и фильмов « Звонок» (японской версии)

5. Глава пятая: Вера

Глава пятая: Вера

— Ты ведь придешь со своим молодым человеком? – спрашивает мама, пока я выкладываю из банки домашнее малиновое варенье. – Приедет тетя Тамара, она же так далеко живет и так редко приезжает…

— Мам, у Марика очень серьезная работа, и он очень занят, - с лицом невозмутимого удава говорю я. Меня, конечно, мучает совесть, что я вот так вру самому близкому мне человеку, но это для общего блага: она перестанет тратить время на сватовство, а я перестану дергаться каждый раз, когда прихожу на семейный ужин. – Не уверена, что он выкроит минутку.

— Верочка, перестань облизывать ложку.

Я виновато пожимаю плечами, но, стоит матери отвернуться, снова зачерпываю горку ароматного варенья и одним махом отправляю ее в рот.

— Верочка, ты знаешь, как я тебя люблю и как мы с папой хотим, чтобы ты встретила достойного мужчину. – Мама отодвигает банку на другой край стола, а я с тоской продолжаю облизывать уже почти стерильно чистую ложку. А ведь я догадывалась, что одного выхода в свет с Мариком будет недостаточно. – Но, знаешь, доченька, если мужчина не может найти час времени, чтобы познакомиться с родственниками женщины, которую позвал замуж…

— Хорошо, мамочка, - я отвоевываю назад банку с малиной, но на этот раз, совсем как медведь, прижимаю ее к груди. – Я уверена, Марик не сможет мне отказать. Ведь для него это тоже важно.

Остаток вечера, даже вернувшись домой, я провожу в компании грандиозных планов, как заставить Бабника еще раз мне подыграть. Жаль, что это почти нереально, потому что я до сих пор впадаю в громкий хохот, стоит вспомнить выражение лица, с которым он садился в лифт. И как потом нервной походкой садился в «Порше». Да, Вера, пережала ты, пережала. А ведь Наташа говорит, что с мужчинами надо помягче, а то они хрупкие, беспомощные, надавила лишнего – и все, сложился, как карточный домик.

Но удача явно на моей стороне, потому что Марик сам появляется на горизонте, причем с аналогичным предложением! Так что, господин Червинский, теперь ты снова будешь у меня в долгу. И главное – получается, это не я его упрашиваю, а он без меня никак. Но, конечно, Марику об этом знать совсем не обязательно. Лучший способ манипулировать мужчиной – внушить ему чувство долга, желательно, сущей безделицей.

Марик пишет в пятницу днем: прямо огромную простыню текста, который мне совершенно лень читать, потому что мы с Клейманом целый день морочились со скандальными клиентами, и я перечитала столько законов и подзаконных актов, что банально не способна воспринимать информацию из текста. Поэтому удаляю сообщение и сама набираю этого балбеса.