Пришлось зятю отозваться по переговорному устройству, пока забор не поломали:

– Карл Гансович, доброе утро! Что-то случилось?

– Да ничего пока не случилось… – проворчал тот, пытаясь высмотреть лицо Ивана хоть в каком-нибудь окне трёхэтажного здания. – Но надо срочно поговорить! И с тобой, и с дочерью! – после чего в сердцах добавил: – Не нравится мне этот забор!

Ну ещё бы он ему понравился! Когда к собственной дочери никак пройти не получается! Имелись также другие, более веские причины для недовольства. Вчера его люди, поставленные на охрану объекта, всеми правдами и неправдами попытались «протолкнуть» в жилой дом комплекса три прослушивающих устройства и три видеокамеры. Причём не простенькие и не из дешёвых, а жутко дорогие, навороченные, из самых последних моделей. Запись с них велась на жёсткий диск памяти мобильного приёмника, доступ к которому имелся только у самого Карла или у его закадычного приятеля, действующего генерала ФСБ Бориса Ивановича Захарова. Делалось это с учётом того, что «семейные» тайны нельзя выносить из избы. Мало ли что… Ну а «проталкивалось» шпионское оборудование на предметах быта и декоративных украшениях, которые Ольга Фаншель продолжала заказывать по каталогам в больших количествах, обставляя ими комнаты и украшая стены.

Только вот беда, в доме дорогущие устройства перестали работать в течение четверти часа и без всяких видимых к тому причин! Шпионская деятельность не удалась, тайны «Империи Хоча» раскрываться не хотели, а убытки уже имелись невероятные. Вот потому господин Фаншель и бесился, мысленно мечтая проехаться на танке по ненавистному забору.

Следовало тестя успокоить напоминанием:

– Какой разговор в такую рань? Ещё сорок минут до начала рабочего дня. И Олечка так сладко спит, что будить эту красоту у меня рука не поднимется.

– Мм?.. Ну, если спит… – засомневался на миг папаша, обожавший своё чадо больше всего на свете. – Тогда сам выходи! Очень важное дело!

– Ладно… если важное… – кривился Иван, раздумывая: самому пойти или послать запасное тело. – Сейчас только зубы сполосну да хоть что-то на себя надену… Да и у господина Хоча разрешение получу на внеурочный выход из жилой зоны. Если он не спит уже…

Спешить сломя голову на окрик тестя в самом деле не подобало. Пусть приучается к порядку и понимает, что здесь не армия, а… всё намного строже и хуже. То есть «грозный, принципиальный самодур, выплачивающий жалованье в пятикратном размере», как говорили теперь некоторые о добрейшем целителе дедушке Игнате, не шутит, а закручивает гайки сразу и навсегда.

Начальник по режиму должен только приветствовать подобные строгости, но не того он был склада человек, чтобы хоть в чём-то признать свою неосведомлённость. Да и вообще, всё, что запрещено, только разжигает любопытство. И ко всему прочему оба приятеля генерала оставались уверены: вокруг Хоча и его секретарши-ведьмы кроется не одна вселенская тайна. Особенно после признания, что это именно Елена Сестри сумела воздействовать на убийц таким образом, что те поломали друг другу позвоночники. Тогдашнее нападение боевиков на дачу, разгром самой дачи и чудесное спасение всех в ней находящихся дразнил пару силовиков яростнее, чем быка ярко-красная простыня. Да и сам целитель – оставался некопаной бездной удивительных способностей, знаний и умений. Поэтому очень, очень хотел Карл Гансович заглянуть внутрь «домашней кухни», будучи уверен, что тогда тайны «мадридского двора» обязательно приоткроются.

Генерал Захаров ему в этом помогал, пользуясь своим служебным положением и дав товарищу воспользоваться дорогостоящей техникой. А теперь что? Техника не работает и скорей всего безвозвратно испорчена или вообще уничтожена. Как тут не злиться и не выходить из себя?