– Да они похожи, как горошины в мешке! – воскликнул капитан Хекли.

Остальные молчали.

– Различия все же есть, – сказал вдруг учитель еле слышно. Все обернулись к нему. – Правда, отличаются не сами Знаки, а цепочки. Глядите: они завиваются в разные стороны. Вот цепочка Лота… видите? А вот вторая – уже против часовой стрелки. И еще… – учитель взял Знак обеими руками за цепочку, словно хотел надеть его на шею, – у настоящего слева колечко, а застежка справа; у лже-Знака…

– Наоборот! – выдохнул Хекли. – Надо же!

Знаки рассматривали еще несколько минут, но больше отличий не нашли.

– Вы наблюдательный человек, Гейч, – сказал настоятель Уордер. – Удивительно наблюдательный.

Учитель польщенно опустил взгляд.

Мирон подумал, что не каждый бы догадался разглядывать цепочку, а не Знак. Он даже не был уверен, догадался бы сам.

Протянув руку за своим Знаком, Мирон на мгновение смешался – какой из двух выбрать? Но замешательство быстро прошло. Конечно же, вот этот, еще хранящий тепло его тела. Лот тоже вернул Знак на место, себе на шею. Два оставшихся Даки упрятал в шкатулку, принесенную служанкой.

– Я продолжу, с вашего позволения, – возобновил рассказ Даки. – Мне кажется, в Шандаларе не все ладно. Люди с хуторов на болотах Скуомиша рассказывают о не виданных ранее животных. Часто – просто огромных. Поначалу я было решил, что это всего-навсего байки, но когда из разных мест стали доходить схожие сообщения…

Демид вскочил.

– Что такое? – повел бровями Даки.

– Да мы с Мироном сами видели! Чудовище, ей-право! Громадное, ростом с башню мэрии, ходит на задних лапах… На тритона похоже, только большое. А еще следы видели, но другого, тоже большущие…

– Стоп, Демид! – прервал его мэр. – Опиши-ка его поподробнее.

Бернага поморщился.

– Лучше я нарисую.

Даки крикнул в сторону двери:

– Перо и бумагу!

Рисовал Демид совсем недолго; самые нетерпеливые – учитель и Хекли – даже покинули места за столом и встали у него за спиной, выглядывая из-за плеч.

– Вот, – Демид прекратил водить пером по желтоватому листу. – По-моему, похоже. А, Мирон?

Шелех, протянув руку, взял рисунок. Всмотрелся.

Рисовал Демид отменно: несколькими скупыми, но уверенными штрихами он сумел передать и безграничную мощь вздувшихся мускулов, и незавершенное движение зверя. Так и казалось, что тот вот-вот оживет и уйдет вглубь листа бумаги, растворится в белесой мгле, как в тумане.

– Ну и ну… – протянул Мирон. – Не отличить. Ты художник, однако!

Мэр оторвал мундштук трубки от пухлых губ и ткнул в область холки нарисованного чудища.

– А это что?

Демид потупился.

– Это всадник. Мы не рассмотрели – человек ли.

Повисла осторожная тишина.

– Мирон? – Даки вопросительно уставился на Воина.

Шелех ответил не сразу.

– Что-то такое мы видели. Точнее, кого-то. Я не разглядел… темно было… И туман. В общем, я не уверен, но отрицать не могу.

– А я уверен, – вмешался Демид. – Зверем кто-то правил. Даже упряжь видна была. Вот…

Он дорисовал длинный повод от морды к неясной фигуре, едва намеченной парой линий.

Даки долго изучал рисунок.

– Интересно, – изрек он. – А мне один фермер рассказывал о другом звере. Вот о таком…

Перо перекочевало к трактирщику. Рисовал он похуже Бернаги, но изобразить существо с очень длинными шеей и хвостом, четырьмя колонноподобными ногами, крошечной головкой и массивным телом вполне сумел.

– И что поразительно: фермер упоминал о седоке, – Даки вдруг заговорил, ловко подражая интонациям Мирона, – не уверен, говорит, не разглядел, темно, туман, но, говорит, очень похоже.

Мирон усмехнулся. Мэр докурил и теперь выколачивал пепел из трубки, постукивая о край тарелки.