– Ну? – спросил он, после того как мы с полминуты пробыли наедине. – Валяйте. Произведите на меня впечатление.

Спросил, что ему хотелось бы услышать.

– Так я и программу должен вам выбрать? Ладно, вы освоили «Трех слепых мышек»?

Так что я уселся за «Бёзендорфер» и стал играть этому сифилитическому чудику «Трех слепых мышек», в манере язвительного Прокофьева{20}. Эйрс никак не отозвался. Продолжил в более мягком стиле – «Ноктюрном» Шопена{21} в тональности фа мажор. Он перебил меня, проскулив:

– Пытаетесь меня разжалобить, а, Фробишер?

Заиграл «Вариации на тему Лодовико Ронкалли{22}» самого В. Э., но, прежде чем отзвучали два первых такта, он трехэтажно выругался, ударил по полу тростью и сказал:

– Потакание самому себе ослепляет, разве не учили вас этому в колледже Кая?

Проигнорировал это и закончил пьесу нота в ноту. Для завершения фейерверка рискнул взяться за 212-ю сонату Скарлатти{23} в тональности ля мажор, этакий bête noire[14] исполнителей: арпеджио и музыкальная акробатика. Раз или два прокололся, но на концертного солиста я и не претендовал. После того как я закончил, В. Э. продолжал покачивать головой в ритме исчезнувшей сонаты, а может, просто вторил нечетким качающимся тополям.

Меня огорчило бы, но не удивило, если бы я от него услышал: «Отвратительно, Фробишер, сей момент убирайтесь из моего дома!» Вместо этого он признал:

– Что ж, у вас могут быть задатки музыканта. Чудесный сегодня день. Пройдитесь к озеру, посмотрите на уток. Мне надо, о, немного времени, чтобы решить, могу я или нет найти применение вашему… дару.

Ушел, не промолвив ни слова. Кажется, старый козел во мне нуждается, но у меня совсем плохо обстоит дело с благодарностью. Если бы мой бумажник позволял мне уехать, я нанял бы такси обратно в Брюгге и отказался бы ото всей сумасбродной идеи странствующего рыцаря. Он сказал мне вслед:

– Один совет, Фробишер, gratis[15]. Скарлатти играл на клавире, а не на пианино. Не надо его так уж разукрашивать, и не пользуйтесь педалью, чтобы вытянуть те ноты, которых не можете взять пальцами.

Я отозвался в том смысле, что мне надо, о, немного времени, чтобы решить, могу я или нет найти применение его дару.

Пересек двор, где садовник со свекольным лицом чистил заросший водорослями фонтан. Заставил его понять, что мне требуется поговорить с его хозяйкой, да побыстрее (он туп, как черенок садовой лопаты), и он неопределенно махнул рукой в сторону Неербеке, изображая рулевое колесо. Чудесно. Что теперь? Посмотреть на уток, а почему бы и нет? Можно бы придушить парочку и оставить их висеть в платяном шкафу В. Э. Да, настолько мрачным было у меня настроение. Так что я жестами изобразил уток и спросил у садовника: «Где?» Он указал на бук: «Ступай туда, это сразу по ту сторону». Туда я и отправился, перепрыгнув через запущенную низкую изгородь, но, прежде чем достиг гребня, меня достиг звук галопа и на своем черном пони наверх поднялась мисс Ева ван Утрив де Кроммелинк – в дальнейшем хватит просто «старушки Кроммелинк», иначе у меня кончатся чернила.

Я ее поприветствовал. Она гарцевала вокруг меня, как королева Боадицея{24}, подчеркнуто не отзываясь.

– Как же сегодня влажно, – саркастическим тоном пустился я в светскую болтовню. – Я склонен думать, что позже пойдет дождь, вы согласны?