Я отдавал себе отчёт, что мы балансируем на грани больших неприятностей. Стоит только здешним государственным органам хоть немного нами заинтересоваться – и неприятности поваляться лавиной. Самой страшной из них может быть, конечно, разлука с Пашкой.

Надо действовать осторожно и продуманно, чтобы этого не допустить.

Я посмотрел на сына. После еды он снова засыпал. Только теперь, когда на меня свалились заботы о нём, я осознал в полной мере, что переживала Алина в первые месяцы после родов. У меня-то оставалась работа, командировки, задания… я помогал ей только ночами. А она жила в таком режиме непрерывно. И даже ни разу не пожаловалась…

Я вспомнил мучительный момент, когда её притянуло внутрь клетки. Зажмурился. И усилием воли заставил себя запереть это воспоминание на замок.

Не время предаваться отчаянию.

2. Глава 2

Иван с Ириной вернулись часа через четыре. Судя по тому, что напарник спокойно и уверенно, улыбаясь, вышел из машины – всё прошло хорошо. В его руках был огромный пакет, из которого виднелась упаковка подгузников одной известной фирмы, которая существовала и в нашем мире.

Я думал, что Михалыч поедет дальше, по своим делам. Но вместо этого он помог Ирине достать из багажника ещё две сумки, и направился в дом.

Первым делом Ирина снова переодела и накормила Пашку – уже нормальной смесью и хорошим прикормом, которые они купили в детском магазине. Михалыч не спешил уходить; он деятельно помогал хозяйке забираться с закупками и хлопотами с ребёнком.

Наконец, где-то через полчаса всё было сделано. Иван поглядел на меня, приподняв бровь, и сказал:

- Ну что ж. Пора бы знать честь, да?

- Можно рассчитаться, - кивнул я. Потом посмотрел на Михалыча.

- У меня будет к вам предложение, - сказал я.

- Да? – насторожился тот.

- Ваша машина. Во сколько бы вы её оценили.

Михалыч засмеялся.

- Ребят, ну вы даёте. При ваших-то деньгах можно что получше выбрать. Даже если надо очень срочно, - сказал он.

- А если нам не нужно получше? Но по возможности прямо сейчас?

Михалыч замялся. Было видно, что от денег он бы точно не отказался, и сейчас у него в душе происходила борьба между жадностью и совестью, которая не позволяла совсем уж задрать цену.

- Ну… сотки хватит, - наконец, сказал он, и тут же затарахтел, будто оправдываясь: - С договором сейчас просто, у меня валяются пара распечатанных форм. А вот со страховкой вопрос. Можно через приложение сделать, но оно только после полуночи будет действовать. Таких, кто продавал бы готовые полисы в нашей деревне нет. Только в Троицке.

- Гаишники злые тут? – спросил я.

- Злые, - кивнул Михалыч, - душу вынут.

- А сговорчивые?

- Ну… да. Наверное.

- Значит, берём, - сказал я, - Вань, сколько у нас нала сейчас?

Напарник глянул на меня неодобрительно, но всё-таки ответил:

- Чуть больше двух миллионов.

- Дай двести, пожалуйста.

Ваня хотел что-то сказать, но, наткнувшись на мой взгляд, передумал.

- Вы пока сходите за документами, бланком договора и ключами, пожалуйста, - попросил я.

Михалыч чуть ли не пулей вылетел из комнаты.

Как только внизу бухнула входная дверь, Ирина нахмурилась и сказала:

- Ребят, ну вы чего, с ходу так деньгами-то сорить? Ну какие двести? За эту развалюху и двадцатки жалко! Я уж не стала при нём, мне ту жить ещё – но это стыдоба какая-то…

- Скажите, Ира. Михалыч бухает? – спросил я.

- Да нет. Не особенно, - Ирина вздохнула, - завязал пяток лет назад… личная трагедия. Работящий мужик, только связываться с ним бояться. Застрял он тут. Перебивается разовыми заработками, да с пенсией нищенской.