– Передашь после от меня своему: что я ему не холуй, чтоб об меня ноги вытирать. А за подлянку положено отвечать.
Развернулся и зашагал к колонне.
– Ишь каков! – протянул вслед озадаченный майор. – Не, не понимает русский мужик, когда с ним по-доброму. Другой бы за такие деньжищи по гланды вылизал, а этот кочевряжится. Надо же, три коэффициента. Это ж сколько, если навскидку?
Глазки майора заблестели – принялся считать.
Эдик добрался до своих. Убрал глаза, чтоб не встретиться с сострадающим Нинкиным взглядом.
– Ступайте домой… Я после, – прохрипел он через силу. Не разбирая дороги, шагнул, дерзко рассекая праздничную колонну.
– Пожалуйста, догони! – перепуганная Нинка подтолкнула отчима следом.
На развилке влево от тротуара отпочковалась пыльная, сползавшая к волжскому берегу тропинка, упиравшаяся в знаменитый Никитинский терем. Но Никитин, будто не заметив ее, как шел размашисто, так и продолжал вышагивать в сторону центра.
Отчима давно уж насторожила эта нацеленная походка. Прибавив ходу, догнал, ухватил за рукав.
– Промахнулся, Эдичка. Дом-то слева остался, – душевно подсказал он.
По колючему выражению глаз, по сведённым скулам понял – не промахнулся. В конце улицы в лучах солнца сияло свежее, празднично украшенное здание с широченным транспарантом по фасаду: «Седьмого ноября 1985 года, к Дню Великой Октябрьской социалистической революции, состоится торжественное открытие Лекторского центра по пропаганде основ марксизма-ленинизма».
– Ты чего надумал-то, басурман? – Отчим, догадавшись, аж задохнулся. – Своей головы не жалко, так о Нинке с сыном подумай… Ну, погодь, давай обсудим… Тут как раз по полстакана осталось, – он побултыхал бутылку, что с утра таскал в кармане, прикинул на просвет. – Добьем, и всё сразу путём покажется. А хошь, и мою долю махни! Пойми! Жить нам здесь. А они власть. И мы для них кролики. Только вякни и…
– То-то и есть, что кролики, – процедил Эдик. – Сидите, шантрапа, по клеткам и ждете безропотно, чего еще над вами удумают.
Развернул отчима к тропинке, лёгким пинком под зад придал ускорение. Отошел на пять метров, остановился и, пугая прохожих, крикнул:
– А я не кролик! И никому себя держать за оного не позволю!.. Э!.. Чего с вами?!
Резко повёл плечами, будто разрывая незримые цепи, и – зашагал навстречу кумачовому транспаранту.
– Чего-й-то он? – подтолкнула отчима подвернувшаяся соседка с кошелкой.
– А то, что баламут! – отчим печально покачал головой. – Правду, видать, мне говорили, что мать его по молодости с цыганом путалась. И чего Нинке скажу?
Озабоченно покачивая головой, он затрусил в сторону берега.
Из журнала учёта происшествий:
«Седьмого ноября 1985 года Никитин Эдуард Михайлович, 1949 года рождения, уроженец и житель гор. Ржева, образование незаконченное высшее, без определённых занятий, проник в здание Лекторского центра и из хулиганских побуждений, используя пожарный топор, разрушил трубы центрального отопления и иные коммуникации, сделав невозможным нормальное функционирование здания.
Своими действиями совершил злостное хулиганство с особой дерзостью, сопряженное с умышленным уничтожением государственного имущества, что повлекло причинение крупного ущерба. Возбуждено уголовное дело. Подозреваемый задержан».
Спустя два месяца Ржевским городским судом Эдуард Никитин был осужден к двум с половиной годам лишения свободы. Примерно столько же оставалось до издания «Закона о кооперации в СССР».
Но это уже будет обида номер три – перестроечная.
Засада
Из цикла «Журнал учета происшествий»