Как я докатилась до такой жизни? Ну, думаю, что тут можно даже ничего и не объяснять, с моими снами и маниакальным Божневым в них, все вполне понятно. Тут у любого бы отбило желание. Но дело было даже не совсем в Божневе, и не в мужчинах, коих я выбирала на ответственную роль дефлоратора, во мне самой, конечно.

Повздыхав, после душа высушила волосы, оставила их распущенными, надела простые графитового оттенка джинсы скини с высокой талией и короткий, нежно-голубой без принта свитшот с длинными рукавами, подкрасила ресницы и губы, всунула ноги в осенние тимберленды и, подхватив рюкзак и курточку, вприпрыжку поскакала навстречу приключениям.

* * *

Божнев

Я уже не спал, лишь валялся с закрытыми глазами, медленно поглаживая по колом стоявшему стволу, смакуя воспоминания из внезапного, но такого кажущегося реальностью сна.

Жутко хотелось разрядки, но я словно мазохист-извращенец, истязал себя этими легкими, еще более заводящими поглаживаниями и образами женского тела, упиваясь истомой и наслаждением, застывшими в приоткрытых зеленых глазах.

Когда желание стало нестерпимым, а тело просигнализировало о надвигающейся, захватывающей голову разрядке, я несдержанно с глухим рыком сделал несколько порывистых толчков в руку, с тихим стоном прикусил губу, ощущая металлический вкус во рту.

Выдохнув сквозь стиснутые зубы, резко сел, покачнулся, тяжело дыша. Стало определенно легче, но недостаточно. Поморщившись от липкости семени на руке, выбрался из постели и, покачиваясь, вместе с тем ощущая легкость в теле, направился в ванную, констатируя, что ледяной душ все же лишним не будет.

Освежившись, пригладил мокрые волосы и, надев чистую домашнюю одежду, выскользнул из ванной, сразу же встречаясь с обиженным взглядом дочки.

— Я думала, ты спишь! А ты!

Я усмехнулся. Дочь была у меня жаворонком, просыпалась очень рано и просто обожала будить меня, подкрадываясь и напрыгивая на беззащитного меня. Ну, это она так думала, к тому времени я чаще всего не спал и попросту подыгрывал своей малышке. Однако сегодня все пошло не по плану.

— Обиделась? — улыбнулся, присаживаясь перед ней на колени.

В глазах моей девочки мелькнули хитрые искорки, но она закивала головой и надула губки.

— Обиделась!

— Сильно? — серьезным тоном уточнил я.

— Очень! Папа, ты не расплатишься!

— А если вот так?

Сделал резкий выпад, повалил взвизгнувшую от неожиданности дочь на кровать и, нависнув над ней, защекотал. Анна, повизгивая, захохотала, закрутившись в моих руках:

— Пап! Щекотно! Ай! Ну, па-а-ап!

— Будешь еще обижаться? Будешь? — легонько щекоча и посмеиваясь, нарочито грозно вопрошал я, с нежной улыбкой смотря в маленькое широко улыбающееся личико.

— Буду! — сквозь смех кивала моя безобразница. — А теперь моя очередь нападать!

Она, извернувшись, как маленький взъерошенный котенок, с воинственным кличем повалилась на меня, растрепывая волосы и с рыком не сильно покусывая за плечо, из-за чего в голос хохотал уже я сам.

— Сдавайся, пират! Тебя взяли в плен! — грозно вещала дочурка, дергая за длинные пряди волос.

Усмехнулся, подумав о том, что все-таки волосы нужно бы срезать. Анна подумала наверняка о том же, поскольку строго произнесла:

— Пап, все же с короткими волосами тебе лучше. Может, срежешь, а?

— Я подумаю, — кивнул и улыбнулся уголком рта. — Ну что? Пойдем завтракать?

— Ага, няня уже приготовила, я видела кашу на плите. Пап, а ты сегодня снова на работу поедешь? — с легкостью грустью поморщила носик моя маленькая копия, с надеждой заглядывая мне в лицо.