Я боялась заходить в кабинет одна, точно зная, что моего участия в этой встрече требовал тот самый незнакомец, у которого в кармане лежал мой оберег. При всех моих подозрениях внутренний голос подсказывал, что если бы речь шла только о его браке с персоной столь низкого происхождения, как я, то хозяина дворца, занимавшего пост первого лица города, точно не стали бы втягивать в подобную ерунду. Наглец мог сразу пойти к папе и просить у него моей руки, раз так приспичило…

С момента моего прихода в эту гостиную из кабинета никто не выходил. Паж попросил подождать его здесь, пока он побежал разыскивать отца по моей просьбе, и с того момента по ощущениям прошло несколько часов. На самом деле это было далеко не так, но каждая минута казалась вечностью. Солнце за окном уже клонилось к горизонту, приближалось время ужина, а я так и ходила из стороны в сторону, протирая подошвами туфель ковёр.

Отец появился на пороге внезапно. При виде его фигуры в проёме двери, я невольно вздрогнула и поднесла ладонь к груди, стремясь успокоить участившееся дыхание. Войдя в помещение, папа намеревался сразу направиться к кабинету, но увидел меня и удивлённо приподнял ярко-рыжие, в цвет волос, брови.

– Ёль? Что случилось? Этот мальчишка ничего толком не объяснил. Почему ты здесь? – сурово спросил он.

В голосе родителя слышались нотки раздражения, вынудившие меня приоткрыть рот от удивления. Неужели испытываемые им эмоции направлены на меня? Времени спорить и объясняться у нас не было. За дверью кабинета давно собрались все, кто добивался этой аудиенции и сам лорд Феринели. Мы и так заставили людей ждать, что выглядело проявлением неуважения.

Поднеся ладонь ко лбу и поправив чёлку, слегка слипшуюся от выступившего на лице пота, я начала пересказывать отцу события в столовой, надеясь ввести его в курс дела и сразу пытаясь объяснить, что моей вины во всём этом нет. Выставив руку вперёд, он вынудил меня замолчать на полуслове и покачал головой.

– Предлагаю зайти и самим всё узнать, а не тратить время на твою бурную фантазию.

Здесь отец был прав. Неуверенно облизнув губы, я проследила за тем, как он постучал в дверь и, получив позволение, распахнул её. Сделав приглашающий жест, папа предлагал мне переступить порог первой.

Выпрямив спину, я плотно сжала зубы, поправила оборки на юбке, потревоженные моими ладонями, и только после этого вошла. Мне не раз доводилось бывать здесь вместе с отцом. Обстановка в кабинете с последнего визита ничуть не изменилась. Массивный дубовый стол располагался в самом центре, а за ним, спиной к окну, сидел лорд Феринели. По его правую и левую руку громоздились полки до самого потолка. Они ломились от толстых томов книг. Прямо перед столом в одном из кресел, закинув ногу на ногу, спиной ко входу сидел незнакомый мне человек с чёрными волосами.

Как только дверь кабинета закрылась, этот мужчина поднялся и повернулся к нам лицом, выражая положенное приветствие едва заметным кивком. Соседнее кресло занимала девушка, на вид не старше двадцати, с тёмно-коричневыми волосами, стянутыми в хвост на затылке, и карими глазами. Она вскочила следом за незнакомцем и тоже поприветствовала нас, но с большим пренебрежением. С ней мы тоже не были знакомы. Окинув помещение взглядом, я чуть не споткнулась, когда увидела того, кто в моём понимании был виновником всего происходящего.

Наглец из столовой стоял слева от входа, прислонившись к стене. С нашего диалога в обед он ничуть не изменился и оставался в той же одежде. Его ноги были скрещены, а в руках мужчина держал одну из книг лорда Феринели. Пустое место на полке рядом с ним явно говорило о том, где мужчина её взял. Всё внимание незнакомца оказалось привлечено чёрными буквами на пожелтевших страницах. Он не сделал ничего: не поднял взгляда, не шелохнулся, не удостоил нас приветствия.