Иисус опустился на колени совсем близко от Марфы, поэтому она могла различить каждое слово его молитвы.

Пока Иисус молился, с небом произошло что-то странное. Ясное, безоблачное, вдруг все покрылось оно тяжелыми свинцовыми тучами.

– Сейчас будет гроза, – стали переговариваться люди.

Однако как только закончил Иисус молиться и поднялся с колен, через темную синь пробились лучи солнца – такие яркие, что глазам сделалось больно.

– Лазарь, встань! – произнес Иисус, вглядываясь в мрак склепа. – Встань и иди!

– Ага, сейчас! Разве может мертвец встать?! Да этот человек не в себе, – кто-то хихикнул в толпе.

Сердце Марфы тревожно сжалось.

Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы над Иисусом не смеялись. Люди такие жестокие, и…

Мысли оборвались.

Марфа вдруг почувствовала, что не может вымолвить даже единственного словечка, только беззвучно шевелит ртом.

И вокруг не раздавалось ни звука.

Почти не раздавалось.

Из склепа вдруг вышел Лазарь. Руки и ноги его были связаны, как и полагается перед погребением, а лицо закрывала пелена.

Он шел маленькими неуверенными шажками.

В воцарившейся тишине эти шажки казались оглушительными раскатами грома.

– Развяжите его, пусть идет, – Иисус улыбнулся и подтолкнул учеников, стоявших рядом с Ним, как изваяния. – Эй, кто-нибудь! Уберите же шнуры с рук и ног Лазаря и платок с лица его! Он сейчас споткнется и упадет! А этого не надо ему, он довольно уже настрадался!

Я совершенно точно никогда раньше не видела мертвую сейчас женщину. Слишком яркая и безвкусно одетая – таким даже не надо прилагать никаких усилий, чтобы вонзиться в память досадной занозой. Ее лицо темно от автозагара, волосы выкрашены в радикально-черный цвет, помада цвета густой крови подчеркивает паутинку глубоких морщин. Рядом с телом свернулось клубочком розовое боа – и это при том, что покойница объята пламенем алого платья, расшитого пайетками. Зеленые босоножки дамочки вонзили бы последний гвоздь в гроб человека, хотя бы мало-мальски чувствующего сочетаемость цветов.

– Это Мариам, – объясняет оторопевшему Лёне ангел Саша.

Голосок у красивой малышки, естественно, тоже ангельский.

А моего сладкого демона, красавчика-экстрасенса, к которому меня тянет, как магнитом, что-то поблизости не видно.

Я этому рада.

Впрочем, нет: вранье. Я хочу видеть того парня больше всего на свете.

Бред, бред… Совсем из ума выжила на старости лет! Алла Пугачева на выданье: «Максим Галкин, ау, вот она я, а тебя где носит?»

Нет, все, довольно! С лирикой покончено!

Решительно выметаю томно-любовный сор из своего сознания, пытаюсь концентрироваться на печальном текущем моменте.

В общем и целом с этой яркой и нелепой Мариам все понятно: убийство.

Судмедэксперт на место происшествия еще не подъехал, здесь пока работают только следователь, криминалист и пара оперативников. Но я уже точно знаю, что скоро продиктует мой коллега худощавому пареньку в синей форме. При составлении протокола осмотра места происшествия он услышит примерно следующее: «Уважаемый следователь, пишите – внешний осмотр трупа выявил явные признаки отравления ФОС».

Честно говоря, я не знаю, как можно при трезвом уме и ясной памяти отравиться фосфорорганическими соединениями – всеми этими карбофосами, хлорофосами и прочими веществами, используемыми для травли насекомых. Резкий неприятный химический запах инсектицидов не замаскировать, наверное, никаким спиртным, даже более крепким, чем шампанское. Столик с бокалами и бутылками находится в дальнем углу комнаты, труп лежит ближе к центру. Но даже на пороге помещения волна едкой вони чувствуется очень сильно.