— Это была командная работа, — заметила я. — В атаке участвовали две боевые тройки. Я просто оказалась той, кому повезло завершить начатое. Ты знаешь, как это бывает; в крыле Вихрь не может быть отдельных героев.

— Знаю, — хмыкнул Никки. — Но у каждого есть свои сильные и слабые стороны. Ты вот у нас непредсказуемая. Для меня… и, как показывает практика, не только для меня.

Он говорит о том, о чём я думаю?..

“Вихрь 14, внимание. Приказ явиться в комендатуру”, — информационная строка высветилась у меня перед глазами.

Разумеется, Никки этого видеть не мог: персональные сообщения от искина транслировались через специальные голо-линзы, вживлённые в радужку. Тем не менее, он всё понял. Видать, по моему лицу.

Говорю же: не гожусь я в шпионы. Даже морду кирпичом делать толком не научилась.

— У меня зелёный свет на вылет, — сказал он. — Корабль полностью экипирован. Собственно, я просто не хотел улетать, не встретившись с тобой.

Он не добавил: “Пойдём со мной, пока не хватились. Ты официально в увольнительной, система безопасности выпустит. А дальше… Космос большой”.

Он не сказал, но ему и не обязательно. После всего, вместе пережитого, оно и так понятно.

— Лети, Никки, — сказала я, шагнув вперёд и сжав его предплечье. — Пусть Космос тебя хранит. Мне тоже надо бежать: Пузо вызывает. Не иначе новости о ребятах… Надо послушать, что скажет.

Моё Крыло здесь… то, что от него осталось. И тому, кто может повлиять на их судьбу, нечто очень нужно от меня.

Возможно, Никки прав, и дело в пси-устойчивости. Возможно, тут что-то ещё.

Так или иначе, я не могу улететь.

— Понял, — сказал он, сжав мою руку в ответ. — Ладно, свидимся. И ты это… всегда смотри на шесть часов, Катя.

— Не сомневайся.

Я проследила, как он идёт к ангарам, и дождалась, пока стандартный скоростной двухместный корабль класса В минует защитное поле и кружащие вокруг беспилотники.

“Будь в порядке, Никки”, — шепнула одними губами. И, развернувшись, направилась в комендатуру.

Пора узнать, во что играет Пузо.

5. 4

*

— Вихрь 14, опаздываете!

— Здравия желаю, офицер Стеллочка! — вытянулась я. — Докладываю: не на дежурстве, нахожусь в увольнительной. Явилась согласно положенным для приказа без пометки “срочно” или “боевая ситуация” срокам.

Милашку, сидящую в приёмной у Пуза, перекосило.

— Моё имя — Стелла!

— Прошу простить, но вышестоящим вы были представлены иначе, — включила ничего не понимающую дурочку я.

Стеллочка яростно засверкала своими красиво подчёркнутыми, сделанными у профи синими глазками.

Я мысленно засчитала себе очко.

И ведь что? Ни слова лжи. Просто не надо было Пузу говорить при всех: “Это — моя Стеллочка!”. Среди нашего, военного брата такие штуки цепляются мгновенно, потом не оторвёшь. А уж мне подковырнуть её всегда в удовольствие.

Не поймите неправильно: я — не великая борцунья за мораль и нравственность. Уставом половые контакты между подчинёнными и начальством не одобряются, но так я и не комиссия нравов, чтобы судить. Опять же, вполне допускаю, что любябельное тело — это тоже вполне ценный актив, а хорошая растяжка и умелые губки — вполне таланты, с помощью которых можно продвинуться по карьерной лестнице. Норм, я всё понимаю. Если отбросить политесы и патриотические лозунги, то я убиваю людей по приказу страны.

Не мне осуждать чужие методы.

Тут другое. И это, как ни странно, про офицерскую честь.

Звучит пафосно и пошло, саму тянет морщиться. Но правда в том, что именно из-за таких вот “Стеллочек” девчонкам потом приходится так тяжко в той же учебке. И потому на нас частенько смотрят искоса. И нет, парни-Стеллочки тоже вполне бывают, не без того. Но они не так заметны на общем фоне.