Он один раз использовал колдовство, применил ударную волну, хотел откинуть противника, не получилось. Колдовство на них не действовало. Пришлось использовать клыки и когти.

Заехали ему под дых, прямо под самые рёбра чем-то острым, как молния. Это колдун всё же обозначил своё присутствие.

Тощий шакал не приближался, сторонился, рычал, поджимая хвост. Ходил кругом, высматривая свою жертву, скалил жёлтые клыки.

Они все действительно воняли, и кровь их была чёрной. И в один прекрасный момент Лихо заорал:

– «Нил, отрава попала в нас! Ещё немного и мы сами станем Одержимыми!»

– «Ох, ни хрена себе!» – подумал Ильич и вспорол себе вены, выпустив кровь, ещё и смешал её с колдовством, применил свои медицинские навыки в виде регенерации и больше не прикусывал врага, а только резал когтями.

То есть любая битва несла в себе смысл именно заразить своей отравленной кровью другого? А Нил уже искупался в этой крови. Хорошо, хоть вовремя понял, что к чему.

И всё-таки пытался использовать колдовство. Где-то выходило, где-то нет. Произошло то, чего он больше всего боялся. Кто-то из шакалов обнаружил наличие девушки у оборотня на груди. Алёна выпала, но рефлексы у Нила хорошие. Он поддержал её рукой, калачиком скрутил и прижал к себе.

Отбиваться было неудобно, и Лихо решил свалить. Даже любопытство не испытывал, кто же это такой стоял рядом и пах жжёным сахаром.

Ведь рано или поздно Лихо всё равно дотянется до него. Они все погибнут. Сумрак не выживет, это было для Нила так очевидно, он так свято в это верил, что уже начал походить на фанатика оленёнка с рожками. Но надо видеть это чудо природы, вот этого чёрного маленького марала, хотя нет, он не маленький пацан, здоровый. С совершенно чистой душой, правильный олень.

И вера Нила Лихо в правильность была непоколебима.

Собрав последние силы, он вначале хотел убить колдуна и перенестись в пространстве, но колдун, зараза, так себя защитил, что отлетело заклинание в другую сторону. Тогда Нил наудачу попробовал перепрыгнуть в пространстве. Удача повернулась к нему жопой, Лихо остался стоять на месте, тяжело дыша.

Мышцы жгло, силы было столько, что он заорал во всю пасть. Кинулся вперёд, прижимал рукой дорогие кости к груди. Его рёв был похож на медвежий, а может, как гудёж крупного оленя. Так рыкнул, что мухи сдохли, разбежались шакалы от страха. Кого волк достал, кого не достал… досталось всем.

Нил налетел на колдуна-шакала и просто втоптал его в землю, а потом увернулся от удара огромной чёрные лапы, когти попытались его проткнуть. Вошёл в бой тот самый, который стоял чёрной тенью.

Лихо метнулся в сторону, ранено было предплечье. И в панике стараясь не уронить Алёну, был вынужден положить её на траву , и отойти в сторону.

Это уже было утро. Первые ранние лучи восходящего солнца попали на небольшую поляну, осветили захлёбывающегося кровью последнего шакала. Издох.

В невысокой траве костлявая Алёна походила в утреннем свете на огромное, уродливое насекомое, украшенное розовой шёлковой лентой. Острые колени, локти, плечи и позвоночник криво торчали. Ещё оставались остатки шрамов от трубок, которыми прокалывали её тело. Это в совокупности делало Алёну совершенно непонятным существом.

Но Нил радовался, потому что она сидела сама, и сама держала голову, пытаясь руками помочь себе не упасть, и не упала, а очень медленно опустилась в траву, которая тут же пожухла.

Кроваво-золотые лучи солнца скользнули дальше от костлявой Алёны по траве. Засияли капельки росы, которая собралась в листьях. Отступал ночной туман и таяла предрассветная дымка.