-Тужься, дура, тужься! -ору я.

Тут уже и бабки встрепенулись, вышли из ступора и весьма умело начали нажимать бабе на живот...

Раздается слабенький крик, суета уже радостная, мы с Гальянкой намешали тёплую водичку, бабки намывают ребёночка. Это девочка, вся сморщенная, синюшного цвета. Конечно, с таким деликатным родовспоможением хорошо, что вообще родилась. Роженица опять в отрубоне, но это, похоже, уже мало кого волнует, видимо, приоритет в этом мире отдан исключительно потомству.

Только сейчас обращаю внимание на лежащий в углу грязноватый кулёк, из которого периодически раздается еле слышный писк. Одновременно со мной заполошно вскидывается одна из бабок.

-Батюшки! -голосит бабка. -Про дитё-то и позабыла! Оно тут сопрело совсем в тулупе-то да в жаре-то!

Бабка выпрастывает из кучи тряпок ребёночка примерно в том же состоянии, что и появившаяся на свет только что девчулька.

-Не поняла, тут двойня, что ли? -удивляюсь я.

-Понятно, двойня, милостью Создателя, - удивляется моей непонятливости Гальянка, осторожненько принимает ребёночка из рук бормочущей что-то бабки. Мы вместе моем почему-то грязноватенькую девочку, и когда только успела так капитально записаться, заворачиваем в беленькую мягкую пелёночку, коих здесь приготовлена куча.

Берем каждая по ребёночку, любуемся крохотными личиками, кружимся с ними, смеёмся от облегчения, с сожалением укладываем в добротную просторную колыбельку. Вот ещё хочется понянькаться с такими кукляшками.

Да и кому бы не захотелось таких лапочек понянчить? Девчушки уже положены в колыбельку, глазки обе закрыли, разморило, видно, от горячей-то водички. От умилённого созерцания кукляшек нас с Гальяной вдруг отвлёк вопль одной из бабок.

-Девки! -орёт бабка. - Вы пошто дитёв-то вместе положили?!

Мы с Гальяной недоуменно переглянулись. Ну а куда, интересно, класть, если колыбелька одна? Тем более, в такую колыбельку ещё парочка влезет. Шикарная такая колыбелька, просто королевская.

-Да чё такое, баб Глафир, ты чего шумишь-то? Кормить дитёв-то надоть, -рассудительно вступила в разговор Гальянка.

-Дитё одно не графское! -заорала бабка. - А какое не графское, как таперича узнать-то?!

Вторая бабка истово крестилась и о чём-то просила Создателя, мы с Гальяной мало что понимали, кроме того, что детей накормить бы надо, а бабки в неадеквате.

-Эли, не знаю, чё с бабушкой Глафирой, я за молоком сбегаю, а ты тута побудь, -Гальянка унеслась, а я попыталась достучаться до впавшей в странность бабки.

Однако бабка упрно несла какую-то чушь про какой-то труп. В общем, типичная реакция на пережитый шок. Потому что как я поняла, если бы тётка не разродилась, то обеим бабкам точно был бы кирдык. Вторая бабуля тем временем занялась всё-таки бывшей роженицей. Та пришла в себя и взирала на всех нас огромными глазами цвета топлёного меда.

-Мой сын, - прошептала новоявленная мать.

-Дочки у Вас, мамаша, дочки, сразу две! -очень я люблю людей радовать.

Сзади меня раздался грохот. Да ёлки-палки, что ж здесь все слабые-то такие, а? Теперь бабуля Глафира без чувств откинулась. Бабка, обтиравшая мамашу, дернулась было помочь, но была остановлена властным окриком последней: " Куда, Марьинила, после".

-Простите, ваша светлость, - бабка, как выяснилось, Марьинила, быстро поклонившись, продолжила протирать влажной тряпкой телеса светлости.

Да, блин, и что это за дела-то?

Не, ну серьезно, не поняла, что это за кошёлка драная? Бабуля Глафира и так, вообще-то, никакая, ей лет уже, наверное, сто. А эта молодая здоровая кобыла, и не оторвись от неё, надо же, тварюка какая, а. Я метнулась к поверженной бабуле, плеснув водицей, собралась было уже приступить к искусственному дыханию, но слава, как здесь говорят, Создателю, обошлось. Бабуля вскинулась, заморгала.