В самых откровенных сценах Даниловна морщилась от отвращения, но продолжала внимательно смотреть.

Когда включили свет, кто-то из десятиклассников напрямую обратился к гостье:

– А что скажет наша юная леди?

Вопрос был задан по-русски, но Даниловна для Алекса ответила по-английски:

– Полная туфта.

– Это почему же? – даже чуть обиделся десятиклассник.

– Когда Алекс выпендривается, еще ничего. Зато полная лажа с самим перевоспитанием. Алексу силой раскрыли глаза и заставили смотреть на сцены насилия, и они его якобы ужаснули, а рядом сидели обычные врачи и со скукой смотрели на те же самые сцены. Их они почему-то не ужасали. Глупая английская выдумка для самых одноклеточных.

Два десятка ребят молча переваривали ее ответ.

– А ведь она в чем-то права, – похвалил кто-то.

Копылов почувствовал легкий укол: как он сам прежде этого не замечал. Вот тебе и собственные недалекие одноклассники. С той поры он стал относиться к Даниловне с чуть большим уважением, допуская, что она может понимать что-то глубже и оригинальней, чем он.

Что же касается самой старосты, то ее отношение к Алексу можно было сравнить с некими постоянно действующими качелями: восхищение – презрение, взгляд свысока – взгляд снизу, любование – раздражение.

Тут еще прозорливые девчонки начали подначивать ее:

– Признайся – ты просто влюблена в него.

– Конечно, прямо жить без него не могу, – сердито отмахивалась она.

На самом деле героями ее грез были сразу несколько ребят, в основном старшеклассников, причем каждый месяц фаворитом оказывался то один, то другой. Причина крылась в ее старательной подготовке к будущей двойной жизни. Любить правильных, пусть и успешных ребят – это же такая тоска. Иное дело – роман с разведчиком-нелегалом. Двойная-тройная опасность, двойной-тройной запрет – вот это да! Вот это настоящее! И чтобы эта любовь непременно раскрутилась не здесь, а в Париже, Нью-Йорке, на худой конец в Лондоне. Именно там они должны случайно встретиться в качестве двух нелегалов, принадлежащих к разным резидентурам. Поэтому и обращала свой благосклонный взгляд на многих избранников, дабы было потом одному из них что рассказать про их совместную «янычарскую» юность. Ведь вряд ли кто-либо из них запомнит ее здесь, точно так же как не запоминает она сейчас пятиклашек и шестиклашек. А она ему все тогда про его школярство и выложит.

А Алекс, он что? Он просто друг. Конечно, если повезет и с ним точно так же столкнуться в Парижах-Лондонах, то и его не обойдет стороной ее романтическое сердце. Таков был расклад юной кандидатки в Маты Хари, навсегда отдавшую свое сердце лишь вожделенному статусу разведчицы-нелегалки.

В тот зимний день Даниловну с Алексом вызвал к себе директор.

– Копылову сегодня надо попасть на квартиру своего куратора, – объяснил им по-английски Вадим Вадимыч. – Зачем именно, я толком не понял, но надо. Поедете на машине с моим водителем, он адрес знает. Ты, Сабеева, пойдешь с Алексом до подъезда, водитель вас подождет, а потом все вместе назад в интернат. Все понятно?

Алекс встрепенулся.

– Мой куратор что-то узнал о маме?

– Не знаю. Сам все увидишь. Езжайте.

В том, что их фактически одних отправляли в незнакомое место мегаполиса в момент наибольшего разгула уличной преступности, не было ничего особенного. Кружок по ориентировке на местности был в их классе одним из самых любимых и посещаемых. Даниловна уже раз пять отправлялась с кем-нибудь в паре отыскивать какой-либо магазин или мастерскую: считалось, что с каким-нибудь конкретным поручением подростки в большей безопасности перед любыми уличными неприятностями. Так оно обычно и выходило. Алексу же такое путешествие предстояло впервые.