Задний двор учебного корпуса являлся идеальным местом для интернатовских разборок. Сюда и пригнали одноклассники Алекса.

– Ну что, хмырь заморский, – гнул свои русские оскорбления Хазин, набираясь нужной злости. – Доносчик недоделанный! Стукач сопливый!

Даниловна просунулась вперед.

– Хаза, ты других не подбивай. Сам один на один попробуй! – Больше всего она боялась, как бы заведенные такими словами мальчишки не накинулись на Алекса всей гурьбой.

Хазин чуть только зыркнул на нее.

– И попробую. Ну что, жертва Америки, абонемент к дантисту уже взял? – Хазин перешел на английский, как опытный драчун желая сначала как следует запугать противника.

Даниловна тем временем отталкивала в сторону других желающих врезать доносчику.

– Дам в лоб! – снова по-русски повторил Копылов. В запасе у него было немало подходящих английских ругательств, но сейчас они казались совсем не выразительными.

Негласный кодекс бескомпромиссных янычарских поединков требовал перед дракой дополнительно оскорбить еще и физически, поэтому Хазин не ударил, а просто провел кулаком Алексу по щеке, тот в ответ двумя руками отпихнул обидчика от себя – и драка началась.

Противник не казался Копылову слишком опасным, он был на полголовы ниже и не обладал большой мускулатурой, да и собственный победный опыт не давал Алексу сильно робеть. Чуть приподняв сжатые в кулаки кисти рук, он ждал, уверенный, что сумеет вовремя отбить любой выпад, и едва не поплатился за эту самонадеянность. Хазин стоял в двух шагах, вроде бы ни к чему не готовясь, и вдруг без всякого замаха ударил его ногой в пах. Алекс даже сам не понял, как ему удалось в последний момент резко крутнуться и поставить под удар бедро. Зато собственный стремительный выброс левого кулака угодил противнику по губам. После чего пошел яростный обмен ударами с обеих сторон. Хазин прежде всего рассчитывал на свою быстроту, но в Алексе он встретил бойца, ничуть ему в этом не уступающего. Промазывая с ударами, они на мгновение сходились в клинче и тут же отталкивались, чтобы снова дать простор кулакам. Хазин еще дважды пытался применить удар ногой, но тоже без особого эффекта. Оба уже были измазаны кровью, которая текла из разбитых губ и десен, однако ожесточение не ослабевало.

Вдруг все пацаны заорали:

– Бровь! Бровь! – И кинулись растаскивать обоих не замечающих собственной боли бультерьеров.

В самом деле, левая бровь Хазина была рассечена и из нее прямо на глаз текла кровь. Сражение окончилось.

– Let’s go! – скомандовала Даниловна и повела Алекса приводить себя в порядок, в то время как мальчишки потащили Хазу в школьный медпункт. Недавно по телику все они смотрели бой боксеров-профессионалов, где много говорилось о тяжелых последствиях при рассечении бровей, поэтому сейчас не на шутку струхнули. В медпункте и в самом деле к ране Хазина отнеслись со всей серьезностью, тщательно промыли и наложили на нее несколько швов.

Даниловна же повела Алекса в мужской туалет. Пока он смывал кровь с лица и разбитых костяшек пальцев, она стояла рядом и не скрывала своего чуть насмешливого отношения к изрядно потрепанному победителю. По-английски она говорила с сильным акцентом, но очень ясно.

– А у вас что, там, в Америках, принято закладывать своих одноклассников?

– Хаза был прав? – спросил, вытирая носовым платком руки, Алекс.

– Нет. Он вообще-то пакостный парень. Ты мог на перемене подойти и врезать ему, если уж на то пошло.

– У вас что, всегда за подлость действует отложенное наказание?

В туалет заглянули два шестиклассника.