Направь всю свою энергию в танец, празднование жизни. И ты поймешь, что уже идеален – здесь и сейчас, тебе не нужно становиться идеальным.

Идеология как таковая утратила истинность. Вообще-то, истиной там никогда и не пахло. И сила убеждения тоже исчезла. Лишь кучка недоумков до сих пор верит в то, что можно состряпать некий проект и путем социальной инженерии претворить в жизнь новую утопию общественной гармонии.

Мы живем в век высшей свободы. Мы достигли совершеннолетия.

Человечество вышло из детского возраста, стало более зрелым. Мы живем в Сократову эпоху – люди стали задаваться очень серьезными вопросами о жизни. Угаси пыл и непреодолимое рвение достичь некоего будущего идеала, идеи, совершенства.

Отбрось все идеи – живи здесь и сейчас.

Перфекционизм стал причиной всех неврозов. Пока человечество не избавится от идеи совершенства, ему не дано выздороветь. Сама идея совершенства повергла весь человеческий род в состояние безумия. Мыслить категориями совершенства означает мыслить категориями идеологии, целей, ценностей, «хорошо-плохо».

У тебя имеется определенный образец для подражания, и если ты не впишешься в него, то почувствуешь себя крайне виновным, грешником. Однако сам образец устроен таким образом, что достичь его невозможно. Если он достижим, то он не будет представлять большой ценности для эго.

Потому имманентным свойством идеала совершенства является его недостижимость – только в этом случае к нему стоит стремиться. Видишь противоречие? А это противоречие порождает шизофрению: ты пытаешься достичь невозможного, отлично осознавая при этом его недостижимость – обусловленную самой природой вещей. Если бы желаемое все же было возможным, то никакого совершенства в этом не было бы – ведь тогда это мог бы сделать кто угодно. Тогда эго лишилось бы источника питания: не на чем было бы расти и раздуваться. Эго нуждается в невозможном, а невозможное – так уж оно устроено – никогда не случается.

Поэтому остаются лишь две альтернативы. Первая – ты начинаешь испытывать вину. Если ты невинен, прост, умен, то непременно повинишься, а вина – это разновидность болезни. Я здесь не для того, чтобы породить в тебе вину. Моя задача – полностью избавить тебя от нее. В тот момент, когда ты от нее освободишься, в твою жизнь ворвется праздник. Вина коренится в идее совершенствования.

Вторая альтернатива такова: если ты хитер, то станешь лицемерить, притворяться, будто уже достиг совершенства. Станешь водить за нос других и в какой-то момент попытаешься обмануть себя сам.

Ты начнешь жить иллюзиями, ложью, а это очень страшно, очень нерелигиозно, очень вредно.

Притворяться, вести жизнь лжеца куда более опасно, чем жизнь грешника. Грешник по крайней мере прост, но притворщик, лицемер, святой, так называемый мудрец, махатма – это мошенник. Он, в сущности, перестает быть человеком, проявляет нечеловечность прежде всего по отношению к себе, подавляет себя – только так можно притворяться.

Все то, что он считает в себе не соответствующим идеалу совершенства, следует подавить. Он станет закипать внутри, исполнится гнева и ярости. Эти гнев и ярость отыщут тысячу лазеек, через которые можно прорваться наружу, – тайком, окольными путями они проберутся на поверхность.

Даже люди, подобные Иисусу, – добропорядочные, милые – полны злости, гнева: они восстают против столь невинных вещей – в голове не укладывается. Иисус приходит в окружении своих последователей – толпы идиотов, называемых апостолами. Он голоден, как и вся его шайка. Они подходят к смоковнице, а там – не сезон. Дерево не виновато, однако Иисус так свирепеет, что проклинает бедное дерево, приговаривает его. Как же такое возможно? То он говорит: «Возлюби врага своего, как себя самого», то не может даже смоковнице простить отсутствие плодов весной.