Однако в первые годы правления Минской династии, в период между 1405 и 1433 годами, Китай предпринял один из наиболее значимых в его истории и таинственных морских походов: адмирал Чжэн Хэ снарядил экспедицию для того времени хорошо оснащенных с технической точки зрения «судов для сокровищ» и взял курс в направлении Явы, Индии, Африканского Рога и Ормузского пролива. Во времена путешествий Чжэн Хэ европейский век исследований еще не начинался. Китайская флотилия обладала техническими преимуществами, немыслимыми тогда ни для кого другого: по размерам судов, их совершенству, по количеству весел они превосходили испанскую армаду (до ее формирования оставалось еще 150 лет).

Историки продолжают спорить по поводу истинных целей этих миссий. Чжэн Хэ – единственный человек, проявивший себя в эпоху исследований: евнух из числа китайских мусульман, он был призван на императорскую службу еще ребенком, но у него не было никаких предшественников в истории страны. На каждой остановке во время своего путешествия он официально превозносил величие нового китайского императора, делал щедрые подарки правителям, с которыми встречался, и приглашал их лично посетить Китай или направить туда своего посланника. Там им следовало признать свое зависимое положение в мире, где Китай являлся центром земли, согласившись выполнить ритуал «коутоу»[11] в знак признания превосходства императора. Тем не менее Чжэн Хэ не проявлял никаких территориальных притязаний, а лишь объявлял о величии Китая и раздавал приглашения, совершая при этом поразительные церемонии. Он привез на родину только подарки, или «дань»; он не объявлял о приобретенных колониях или ресурсах для Китая, которые расширяли бы пределы Поднебесной хотя бы чисто умозрительно. Его можно рассматривать всего лишь как человека, создававшего благоприятные условия для китайских торговцев таким способом, какой сегодня мы бы назвали ранним проявлением «мягкой силы»[12].

Экспедиции Чжэн Хэ резко прекратились в 1433 году, что совпало с возобновлением угроз северным границам Китая. Следующий император приказал расформировать флотилию и уничтожить записи Чжэн Хэ. Экспедиции такого рода больше никогда не проводились. И хотя китайские торговые люди продолжали плавать маршрутами Чжэн Хэ, мореходные способности Китая исчезли – да так, что реакцией правителей эпохи Мин на постоянную опасность со стороны пиратов на юго-восточном побережье Китая стал приказ переселить прибрежное население на десять миль в глубь страны. Мореходную историю Китая можно образно сравнить с дверными петлями, не способными, однако, вращаться: при всех технических возможностях быть впереди Китай, по сути, добровольно отказался от исследований морских просторов как раз в то время, когда европейский интерес в этой области стал возрастать.

«Великолепная изоляция» Китая питала мироощущение каждого отдельного китайца. Китайские элиты росли с привычным пониманием того, что Китай уникален: это не просто «великая цивилизация» среди прочих других, а сама по себе Цивилизация. Один английский переводчик писал в 1850 году:

«Образованный европеец, привыкший рассуждать о положении ряда стран, имеющих те или иные преимущества и те или иные специфические неблагоприятные условия, мог несколькими хорошо поставленными вопросами и при наличии сравнительно небольшой информации сделать правильный вывод о состоянии людей, доселе ему незнакомых. Но было бы большой ошибкой предполагать, что то же самое можно сказать о китайцах. Их отстраненность от иностранцев и ограниченность пределами собственной страны, к сожалению, сужает их воззрения, лишая всех возможностей делать какие-то сравнения; китайцы, таким образом, совсем не умеют абстрагироваться и судят обо всем с позиций чисто китайских традиций»