Когда начались торги и настала очередь коробки с упомянутой лентой, все взгляды обратились к Лордору.

– Ну, парни, что вы предложите за эту симпатичную коробочку? – крикнул мистер Линдквист, показав лот. – Пахнет она чертовски вкусно.

Лордор поспешно вскинул руку и дал целый четвертак, рассчитывая победить сразу, поскольку прочие коробки уходили всего за десять центов. Но вдруг все остальные мужчины стали перебивать его цену. Даже щербатый восьмилетка Виллем Эгстрём предложил полдоллара.

Лордор не знал, что соседи сговорились и решили над ним слегка подшутить. Все они уже чуть-чуть влюбились в Катрину и теперь еле сдерживали смех, глядя на взмокшего, перепуганного возможным проигрышем жениха, который все поднимал и поднимал цену.

Десять долларов шестьдесят пять центов стали последним предложением бедолаги.

– Продано Лордору Норд стрёму! – возвестил мистер Линдквист, и все вокруг покатились со смеху.

Лордор наконец понял, что произошло, и вот тогда-то Катрина впервые увидела его улыбку. Очень обаятельную. Казалось, он рад своей победе. Однако за ужином, в уголке, накрытом на двоих, почти не разговаривал. Катрина попыталась завязать беседу:

– Как вам здешний климат, мистер Нордстрём?

– Хороший. – Лордор отправил в рот добрую порцию картофельного салата.

– А те рыжие коровы, что пасутся на лугу, выписаны из Швеции?

– Да, – кивнул Лордор, налегая на салат.

И так весь вечер. Сам он ни о чем не спрашивал, и Катрина измучилась, выискивая темы. Самое огорчительное, он ничего не сказал об ее миндальном пирожном.

Потом объявили танцы, все пустились в пляс, и она невольно прыскала, глядя, как окаменелый Лордор, в котором было шесть футов два дюйма, потешно вскидывает ноги.

Но время шло, и Катрина поняла: что-то не так. Лордор был чрезвычайно предупредителен, учтив, и только. Катрина поделилась своим беспокойством с Бёрди Свенсен. Все в порядке, успокоила та, просто Лордор застенчив, но девушка чувствовала – тут еще что-то. На их совместных прогулках он как будто исполнял обязанности кавалера. Минуло уже почти три недели, а Лордор ни разу не обмолвился о «женитьбе». Катрина не знала, что и думать, – отправят ее обратно в Чикаго или попросят остаться? А уезжать теперь совсем не хотелось.

И дело не в красивом доме и молочной ферме, не в манере Лордора кланяться, касаясь шляпы, и его смешных танцевальных коленцах. Случилось нечто иное, совершенно неожиданное.

Еще на станции Катрина влюбилась с первого взгляда. Когда Лордор, загрузив ее багаж, под локоток помог ей забраться в повозку, она почувствовала, как дрожат его руки. Это ее так тронуло, что чуть не разбило ей сердце. В заботливости этого силача было что-то невероятно притягательное и милое.

Но теперь казалось, что он не отвечает ей взаимностью. Те чудесные письма как будто писал другой человек. А из этого слова не вытянешь. Чем больше Катрина говорила, тем сильнее он замыкался в себе.

Но вот однажды они поехали кататься, и тогда Катрина, страшась ответа, собралась с духом спросить:

– Мистер Норд стрём, я что-то сделала не так? Вы мною недовольны?

– Недоволен? – Большие голубые глаза Лордора распахнулись. Он натянул вожжи: – Тпру!

Повозка остановилась, Лордор повернулся к своей спутнице:

– Я очень доволен, мисс Олсен. Почему вы об этом спросили?

– Вы со мною не разговариваете. Когда мы вдвоем, вы почти все время молчите. Я не знаю, о чем вы думаете, и меня это пугает.

– Понятно. – Лордор уставился на свои руки, глубоко вздохнул, но больше ничего не сказал.

– Дело во мне? Скажите, чем я провинилась?