Я прилагала все усилия, чтобы Ханна ощущала себя частью семьи; следовала советам из книг о соперничестве между братьями и сестрами, какие только могла найти, старалась изо всех сил показать ей, что она любима не меньше брата. Но это почти всегда оборачивалось против меня.

– Пусть этот день будет нашим, только Ханна и мамочка, – сказала я ей однажды утром после завтрака. – Чего бы тебе хотелось? – бодро спросила я. – Все, что скажешь.

Она злобно посмотрела на меня, продолжая уплетать сухой завтрак Нестле, но ничего не ответила.

– Бассейн? Кино?

Молчание в ответ.

– Пройдемся по магазинам, посмотрим новую игрушку?

Она пожала плечами.

– Ну что ж, тогда решено – идем по магазинам.

Мы поехали в ближайший городок, где в центре находился большой магазин игрушек.

– Можем сначала выпить чай с пирожными, – предложила я. – Правда, здорово? Только мы, девочки… Ты уже такая большая, давай выберем тебе милое платье? – Но она лишь глазела в окно, пока я продолжала лепетать.

Это был один из чудесных старомодных магазинов, где продавались сделанные со вкусом дорогие игрушки ручной работы, ориентированный на родителей, не переносящих пластмассу. Обычно я не хожу в подобные места, но мне очень хотелось купить Ханне что-нибудь особенное и оригинальное. Мы шли между рядами, я обращала ее внимание на бесконечные полки с куклами, играми и мягкими игрушками, но она едва замечала их, лишь смотрела на меня с нескрываемой скукой. Я начала терять терпение.

– Ну же, милая, выбирай все, что хочешь!

И в этот момент я заметила в конце магазина знакомого из моей деревни. Я совершенно остолбенела, мое сердце заколотилось от неожиданности и мне стало не по себе. Я вжала голову в плечи и быстро отвернулась, поспешно двигаясь в другом направлении. Я была не в состоянии отвечать на всевозможные вопросы, которые неизбежно коснулись бы подробностей причины нашего с Дагом внезапного отъезда несколько лет тому назад.

Прячась за полками с плюшевыми медведями я осматривалась в поисках Ханны, и моя душа ушла в пятки, когда я осознала, что ее там не было.

– Ханна, – тихо позвала я, – ты где?

Когда наконец мой бывший сосед ушел, я вздохнула с облегчением. И тут же откуда-то из-за угла вынырнула Ханна.

– Я хочу домой, – сказала она.

Я чувствовала себя как выжатый лимон, сил спорить не было.

– Хорошо. Пусть будет по-твоему.

На выходе чья-то рука легла на мое плечо. Я обернулась и увидела женщину средних лет, глядевшую на меня с явным отвращением.

– Вам надо будет за это заплатить, – процедила она сквозь зубы.

Только потом я заметила ее бейджик с надписью «менеджер».

– Извините? – спросила я.

Женщина разжала кулак, на ладони лежало что-то, напоминавшее деревянные палочки.

– Я видела, как она это сделала, – сказала женщина, кивая в сторону Ханны. – Вам нужно заплатить. Пожалуйста, пройдемте со мной.

Я сообразила, что она держала красивый набор деревянных куколок ручной работы из очень дорогого кукольного домика, на который я обратила внимание Ханны сразу же, как мы вошли. У всех до единой куколок были вырваны головы, ноги и руки. Я посмотрела на Ханну, глядевшую на меня самым невинным образом.

Домой мы возвращались в полной тишине. Едва открыв входную дверь, я бросилась к Тоби, выхватила его из рук Дага, зарылась лицом в его теплую шейку, ища утешения, поспешила в свою комнату и с шумом захлопнула дверь.

С самого начала мы с Дагом по-разному реагировали на поведение Ханны. Небольшой шрам в уголке глаза у меня еще не зажил, а вид опустевшей клетки Луси, припрятанной в нашем гараже, напоминал мне, на что она способна. Тоби был на редкость прилипчивым ребенком, не любившим, когда его опускают с рук на пол; иногда я поднимала глаза и замечала Ханну, следившую за нами так, что мне становилось не по себе и по телу пробегала дрожь.