– Куда? – спросил водитель, обернувшись.

– Мне вот в тот дом надо, – Грачев указал на дачу актера и режиссера Печерского. Она находилась на соседней улице, но была видна, потому что стояла на пригорке. – Довезите, а сами дуйте в квартиру покойной.

– Ножки ходить устали? – подколол Леха. Он хоть и обращался к шефу на «вы», но постоянно над ним подтрунивал.

– Та улица считается главной, по ней быстрее будет выехать из поселка.

– И кто на ней живет?

– Печерский. Знаешь такого?

– Неа.

– Тогда расскажу о нем потом.

– Я знаю, – встрепенулся водитель. – Это известный режиссер, который в Приреченске с детьми и подростками театральным искусством занимался.

– Среди них была и потерпевшая, и ее брат, покончивший с собой.

– Это было давным-давно, – фыркнул водитель.

– Да, но Ильич мне посоветовал с ним побеседовать.

– Ну, если Ильич посоветовал, тогда да…

Авторитет деда до сих был непререкаем, кто бы сомневался!

Николая высадили у ворот. Он дал несколько напутствий подчиненному, затем двинулся к калитке. Она оказалась незапертой. Дойдя до двери, Грачев постучал.

– Леша, это вы? – послышалось из-за нее.

– Полиция, откройте, пожалуйста.

Это произошло не сразу.

Но минуты через полторы дверь перед Грачевым распахнулась.

На пороге он увидел красивого мужчину в годах.

– Господин Печерский?

– Он самый.

– Майор Грачев. – Он показал документы. – Могу я с вами побеседовать?

– На тему?

– Вы помните Киру Эскину?

Печерский задумался. Коля мог бы подсказать, но не стал этого делать. Ждал ответа.

– Если вы о девочке, что занималась у меня когда-то в студии…

– И сестре покончившего собой Родиона, тоже вашего подопечного.

– Да, – он скорбно закивал своей седой головой. – Это была трагедия, о которой я пытаюсь забыть. Недосмотрел за мальчишкой. У него какие-то сложности с девочкой были, тоже начинающей актрисой, а у меня у самого проблемы личного характера, я не обращал внимания на его странное поведение, хотя должен был…

– Давайте об этом позже? И, если можно, пройдемте в дом? А то на пороге стоять как-то неудобно.

– Там воняет. У меня с канализацией беда. Не лучше ли на веранду?

– Вы что-то скрываете?

– Я? – поразился Павел. – Нет. Заходите, если вам так угодно.

И сделал шаг назад.

Грачев переступил порог и тут же уловил неприятный запах. Не фекалий, но застоялой воды.

– У вас в трубах пробка, – сказал Коля. – Прочистить надо.

– Поменять систему надо. Она зимой промерзает, весной заливается, летом, в жару, просто источает миазмы. Так что, будем в доме говорить? Или все же на веранде сядем?

– Я принюхаюсь, давайте тут.

Печерский пожал плечами и указал на кресло, стоящее в гостиной. Сам уселся на диван. Как сказал бы дед, чинно-блинно: накинув на себя плед, сунув в рот трубку, элегантно щелкнув зажигалкой. Грачев не любил запах никотина, но лучше он, чем канализационный.

– Кира Эскина погибла этой ночью, – сообщил он хозяину дома.

Тот закашлялся, подавившись дымом.

– А какое я имею к ней отношение?

– Вы были ее преподавателем.

– Как и многих других. Я несколько лет занимался с детьми…

– Да-да, я это все знаю. Вырос в Приреченске. Но что вы можете сказать о Кире?

– Практически ничего. Она хорошо читала стихи и пела, но не умела перевоплощаться. Я таких отсеивал рано или поздно.

– Но брата ее вовсю продвигали?

– Чем мог, помогал. Развивал его и еще троих. Они были моей надеждой. Увы, никто не пробился в актеры. Хотя девочка, с которой Родя играл в романтических постановках, вторая моя звезда, она поступила в «Щуку», но бросила учебу, вышла замуж. Где сейчас, не знаю. Я всех потерял из виду. В том числе сестру Роди. Я думал, она в Москве.