– Вика, – спросил он, – ты есть хочешь? Я хочу.

– Ой, какая я дура! – прошептала Вика.

Борька с удивлением уставился на неё. Сегодня он не понимал Вику, и он, конечно, не мог догадаться, что то важное слово наконец вспомнилось. Вика, широко открыв глаза, смотрела вперёд вдоль проспекта, где вспыхивали и гасли огни реклам, где шёл снег и белые шары фонарей уютно, как кошки, спали на вершинах столбов. Из всего этого почему-то получалось, что она будет актрисой.

Вика подумала об этом впервые, неожиданно для себя. Но уже через секунду ей казалось, что она знала это всю жизнь. А ещё через секунду Вика, повернув голову, с каким-то радостным удивлением разглядывала своё отражение в тёмной витрине. Там за стеклом, не отставая от неё ни на шаг, шла стройная лыжница в шапке, отороченной пушистым снегом. Она смотрела на Вику внимательно и немного загадочно, и Вика ничуть бы не удивилась, если бы витрина вдруг вспыхнула, как экран, и оттуда донеслась бы музыка.

– Боря, – спросила Вика, – как ты думаешь, я на кого-нибудь похожа?

– На маму, наверное, – недоуменно ответил Борька. – Ну ещё, может быть, на папу. Я его не видел. Сама, что ли, не знаешь, на кого похожа?

– Я тебя про другое спрашиваю!

– Про чего другое?

Господи, какие дураки все мальчишки! Они ничего не понимают – вот настолько не понимают. Даже Борька Таланов – лучший из их класса, который… Который вовсе не лучший! Он, наверное, самый худший. Он самый ненавистный.

Вика презрительно (как актриса) взглянула на Борьку. Другой бы умер на месте от такого взгляда. Но Борька – это Борька. Он не бил девочек по затылку и не умел умирать от взглядов. Просто он был немного растерян и не мог понять Вику.

– Про чего ты спрашиваешь? – повторил он.

Вика пнула ногой подвернувшуюся ледышку.

– Ни про чего!

– А на кого ты похожа?

Вика промолчала.

Вот теперь-то и было самое время шлёпнуть её по затылку, потому что есть вещи, которые нельзя терпеть даже от тех, кто тебе нравится. Но Борька не сделал этого. И очень хорошо, что не сделал, ибо на длинном пути до дома Борьку ещё ждала награда за его терпение: награда, о которой может только мечтать мальчишка, если ему нравится какая-нибудь девочка.

Но пока что они молча стояли перед витриной «Гастронома», где в холодном голубом свете стыли деревянные колбасы, а деревянные поросята держали подносы с грудами деревянных сосисок.

– Смешные поросята, – сказал Борька.

– На тебя похожи, – отрезала Вика.

И опять Борька не стукнул Вику по затылку. Он стоял и молчал; и пока он соображал, что бы ещё сказать, Вика перешла к следующей витрине. Борька подошёл и стал рядом. Ему очень хотелось придумать что-нибудь смешное, но ничего не придумывалось. Правда, он не обязан был говорить, потому что Вика тоже молчала. Но как-то уж так получилось в этот вечер, что кругом виноватым выходил Борька.

За витриной около кассы стояла толстая тётка с лотком. Она беззвучно шевелила губами – наверное, уговаривала покупать пирожки. Пирожков никто не брал. Тогда тётка запустила руку в лоток, достала пирожок и стала есть его, сердито поглядывая на покупателей.

Борька сглотнул слюну и искоса посмотрел на Вику. Лицо Вики было задумчивым и строгим.

– Вика, давай пирожков купим.

– Я не хочу, – сказала Вика голосом Снежной королевы.

– С мясом!

Вика пожала плечами. У неё был такой вид, словно Борька сказал ужасную глупость. И голос у неё был такой, будто она никогда не ела пирожков с мясом. Борька покраснел неизвестно почему. Может быть, если бы он знал, что Вика – актриса, он предложил бы ей шоколадный торт или килограмм халвы… Но Борька ни о чём не догадывался. Денег у него было только на три пирожка. Ему нравилась Вика и очень хотелось есть. И Борька взбунтовался. Борька закипел. В эту минуту он мог бы взорвать город или даже нагрубить милиционеру. Ещё никогда в жизни Борька не чувствовал себя таким злым и решительным. Он сказал: