- Ну не совсем. Скажем, с одной только паучихой. Правда, как мне кажется, очень ядовитой.

- И правильно, детка. Правильно, что Прохора не считаешь пауком. Он резковат бывает. Ну так бизнесом рулить и одновременно быть пенкой на кофе нельзя. Поневоле будешь жестким. Он хороший. Я ж его с младенчества нянчила. Справедливый. Как сейчас помню – подрался с одноклассниками, когда те парня из бедной семьи унижать стали. Приходит домой. Одежда порвана, глаз заплыл, губа разбита. Я в крик: «Давай в полицию заявление писать!» А он мне говорит: «Катюша! Мужчина должен сам решать свои проблемы!» Он меня всегда Катюшей называет! Только с бабами не везет ему.

«Мне это неинтересно. Это меня не касается. Он холодный чужой айсберг, и пусть себе плывет по своему Ледовитому океану. И у меня есть жених. И нет никакого дела до Вяземского!» - как мантры, я прокрутила в голове эти мысли. Однако они почему –то никак не придушили того непередаваемого ощущения, которое появляется в области солнечного сплетения в предвкушении чего-то сладостно –тревожного или просто волнующего.

Я вот сейчас прямо скажу, чтобы она ничего не рассказывала. Иначе получится, будто мы сплетничаем о хозяевах. И уже открыла рот, но жгучее, неправильное желание узнать побольше о Вяземском пересилило, и вопрос, который я тоже старательно отгоняла, вылетел сам собой.

- И с мамой Луковки не повезло?

И тут же мои щеки запылали, с потрохами выдавая мою заинтересованность. Хорошо, на кухне горели только верхние маленькие лампочки, так что мое смущение было прикрыто.

- Ой, не повезло так не повезло! – сокрушенно покачала головой Катерина. – У нее даже имя чудное – Апрелия. Ну она такая и была взбалмошная. Чистый апрель. То слезы льет. То хохочет. То непонятно чего хочет. То артишоков ей подавай на ночь глядя. То смузи из сельдерея. Прости, Господи! То сидит, вирши свои сочиняет. А уж как забеременела, так Прохор чуть не наизнанку выворачивался, чтоб ее ублажить. А родилась Лушенька, так она вообще к ней подходить отказывалась. А потом и вовсе сбежала!
Глаза Катерины округлились, будто она выдала самую страшную тайну.
- Как сбежала?! - теперь у меня лицо вытянулось от удивления.- А Луковка?
Хотя, да. Если она не подходила к дочери с рождения, то что потом спрашивать.
- Вот так и сбежала. Наверно, фестивалить снова захотелось. Проша вещички ей-то вслед и отправил.
- И что? Больше не объявлялась? - в голове у меня никак не укладывалось. Судя по тому, что я услышала, монстра Вяземский включает только со мной, а с этой Весенней штучкой носился, как дурак с фантиками. Что-то похожее на зависть шевельнулось в душе. А я наоборот, носилась со своим Захаром. Не знала, чем уже и порадовать. А эта взяла и бросила и мужа, и ребенка.
- Ни разу! Только сдается мне, что и Демид там примешался. До-о-лго его Прохор не подпускал к себе. Точно какую гадость сделал! У тебя кофе остынет, пей давай. Если не против, и я с тобой почаевничаю. Может, тебе в тишине хотелось посидеть?!
- Конечно, не против. Наоборот! - для убедительности я ещё и головой закивала.
Катерина включила чайник и достала из шкафа бумажный пакет.
- Бессонница одолела проклятая. Вот травки завариваю, частенько помогает. Мелисса, душица, мята да чабрец. Усну - не усну, а сам процесс удовольствие доставляет. Китайцы вон не дураки! Или японцы. Целую церемонию придумали. Умеют получать от жизни удовольствие. Оно и правильно. Жизнь такая, что не все радость доставляет. Та же суета и хлопоты каждодневные, как вампиры , высасывают энергию. А если ещё и в доме не ладится, так совсем беда. А в жизни должно быть место приятному. Так ведь?