- Яровой, если в тебе неожиданно проснулся стендапер, то я очень счастлива за тебя, но блин, как-то не вовремя, - отсекаю все ненужные мысли, находящиеся ниже его талии, и дёргаюсь в сторону.

- Не так быстро, Ванилька. Куда? – и мужская рука как наручник виснет на моём запястье.

- На кухню.

- Водички испить?

- Вещички собрать, - копирую его тон и снова дёргаюсь в сторону. – Ну, пусти.

- Успокойся, Земляникина. Пока ты дрыхла, пуская слюнки, в моей постели, я спустился вниз и устранил улики нашего прелюбодеяния.

Наконец-то паника отпускает меня, и я вижу мир более четко. Мой работодатель … с ним что-то не так.

- Захар Пантелеймонович, вы случаем, когда на кухню спускались, виски на душу не принимали? Может, у вас тоже пунктик – после секса пропустить пару стаканчиков.

- Это с чего такие выводы? – дёргает меня за собой, как буксир, что тянет по направлению к кровати.

- Откуда такая жизнерадостность и вера в женщин? – поддергиваю повыше болтающуюся вокруг меня простынь, чтобы в случае чего ещё эпично не грохнуться.

Краем глаза замечаю знакомый цвет авокадо. Моя пижамка аккуратно висела на спинке стула, а на сиденье, как на витрине магазина, красиво расположились трусики. Боже! Стыдно!

Вырываю руку из расслабленного мужского захвата, даже забывая, что задала мужчине вопрос.

Сгребаю нижнее бельё в кулак и прячу в складках ткани.

- Вероника, это ещё глупее, чем всё время кутаться в простыню, - Яровой складывает руки на груди, кивая головой в сторону моих трусов.

- А как по мне, ещё глупее расхаживать передо мной в одних боксерах с выпирающим хоботом слона.

- Действительно, Ники. Давай поговорим об этом. Может, мне и трусы снять для связки диалога? – зло рычит Панталонович.

- Нет, - истерически воплю я, так как сейчас при свете дня мы впервые такие голые и беззащитные.

Лёгкая паника сковала мозг, не давая возможности решить, как правильно себя вести в этой неразберихе, но только до момента, когда раздался удивлённый голосок.

- Папа?

Теперь в голове наступил сплошной коллапс.

- Папуля, а где… Ой, Ники, ты здесь? – Лика, потирая кулачком сонные глазки, заходит в спальню.

Отрываю взгляд от ребёнка, но впервые, а то, может быть, и в последний раз вижу ошарашенную моську Ярового.

Эх, придётся снова спасать мир самой. На мужиков порою никакой надежды.

- Я здесь ищу кое-что, Ванилопа,- голос от ночных стонов и нервного утра сел, что приходится прокашляться.

- А что потеряла?

Совесть, гордость и репутацию, но об этом попозже.

- Серёжку. Утром проснулась, а я ее нет. Я давай искать, а нигде нет, -говорю, а сама потихоньку свою пижамку со стула под простынь прячу.

– Вот думаю, может, вчера в машине слетела. Решила спросить у папы твоего, пока он на работу не уехал.

Девочка уже как медвежонок коалы заползла на ручки отца и, обвив его шею, уложила сонную головушку на плечо.

- Нашла? – зевая и совсем расслабляясь, интересуется любопытная душонка.

Так как обе серьги у меня на месте, то с большим позитивом киваю.

- Да-да. Папа твой вчера нашёл.

- Папуль, ты молодец. Ники очень любит эти серьги.

- Спасибо, дочь, а ты, может, подремлешь ещё немного. Рано ещё, - ласково журчит Яровой, направляясь к своей кровати.

- Я Ники потеряла.

Меня же передёргивает от мысли, что он сейчас в это лоно разврата уложит малышку, но Захар, как всегда, читает мои мысли на расстоянии. Придерживая дочь одной рукой, второй расправляет одеяло, а поверх него кидает плед. Я выдыхаю и начинаю беззвучно двигаться в сторону ванной, чтобы уже наконец-то одеться и слинять из хозяйской спальни, пока ещё кого-нибудь нелёгкая не принесла. Захар бросает на меня какие-то взгляды, сигналы которых я не могу и ещё больше не хочу понимать.