Несколько минут мы несемся вперед, они мне кажутся вечностью.

Я в состоянии близком к коллапсу исхитряюсь развернуться чтобы спрятать лицо на груди у босса, обхватив его руками так, что, кажется, будет потом невозможно их отодрать.

- Марья, ты чего?

Чувствую, как гигантский скакун начинает притормаживать, переходит на шаг, а мой босс одной рукой поднимает моё лицо за подбородок.

- Эй, Мальвина? Ты испугалась что ли?

- Я… я… - еле дышу, всхлипываю, потому что мне реально было дико страшно. Трясусь, пытаясь восстановить дыхание.

- Чёрт…Прости, пожалуйста. Я… я не подумал, уверен был, что тебе по кайфу.

Ага… по кайфу. Сдохнуть от такого кайфа!

- Прости, Марусь, я больше не буду.

Это он говорит тихо-тихо, низким голосом, от которого у меня по телу разливается странная нега, меня потряхивает, но уже совсем не от страха.

- Эй, малыш, глаза открой?

Открываю и… ох… лучше бы я этого не делала. Потому что его лицо близко, очень близко, совсем близко. И глаза и… губы.

И, кажется, я теряю голову, потому что мне хочется к ним прижаться.

Что же я делаю?

22. Глава 22

- Вы… вы… вы… - повторяю, заикаясь от страха с одной стороны и от внезапного ступора с другой. – вы меня напугали.

Наконец-то получается выговорить. Реально страшно. И эта немыслимая скачка и то, что сейчас чувствует моё глупое сердце.

Оно замирает и подаёт совсем ненужные сигналы.

Этому сердцу очень хочется, чтобы мы с Серканом продолжали нестись вскачь, он бы обнимал меня дальше, крепко-крепко, а потом остановил бы скакуна где-то далеко, в полях, над обрывом, и прижался бы к моим губам в страстном поцелуе.

Бред сумасшедшего.

И надо скорее кончать с этим.

С мечтами. И с покатушками.

- Можно меня на землю? Я обратно пешком пойду?

- Марья, правда, прости, я думал, ты у нас такая смелая.

- Я у вас смелая, когда не в двух метрах от земли на бешеной скорости.

- Да не такая уж и бешеная… Просто… немного покатались.

- Ну, покатались, пора и честь знать. Правда, мне на земле как-то лучше.

- Я не могу тебя тут отпустить. Во-первых, просто не знаю, сколько отсюда идти обратно, во-вторых – тут вокруг лошади, они, конечно, не агрессивные, приученные, но…

- Нет. К лошадям не надо. – перебиваю, вообще напрочь забывая о субординации. Да и какая может быть субординация, когда он меня только что чуть до сердечного приступа не довел?

В общем, Иван Данилович еще раз извиняется, разворачивает коня, и мы медленно-медленно шагаем к конюшням, где остались бабуля и дети.

Это та еще пытка! Может, было бы лучше ему спустить меня и фиг бы с ними с другими лошадками?

Просто… Чувствовать за собой горячее тело красавчика босса – отдельный вид мазохизма.

Сразу в голову лезут разные мысли. А что было бы. Если бы он всё-таки посмотрел на меня, как на девушку? На свидание бы позвал? Ухаживал бы…

Ох, Маруся, Маруся? Когда ему ухаживать? Он же на работе двадцать пять на восемь! У него на сына времени нет совсем, какие уж тут, девушки и ухаживания?

Стоп. А правда… Ну… он же красивый мужик? Неужели… это ему не надо? Совсем? Или…

Краснею густо от своих мыслей.

Возможно, Дюжев не так уж много работает? Просто, после дня в офисе он приезжает к какой-нибудь красотке и… зависает на пару-тройку часов. Почему нет? Сын под присмотром няньки. Накормлен, одет, гулял, мультики смотрел, даже учился чему-то, потому что я из тех нянь, для которых важно не только, простите, попу подтереть, но и научить самому это делать.

В общем, уверена в том, что мой шеф наверняка не теряется и прекрасно устроил свою личную жизнь, что, собственно, меня вообще не касается.