- Да? – удивилась она. – И как вы на это смотрите?

- Равнодушно.

Почему я подбирала такие слова? Видимо холодность мужа, вкупе с остальным, где-то на подкорке моего сознания посеяли семена сомнения в благодатную почву. В тот день я узнала многое и даже больше. И женщина была на стороне, и ребёнок, мальчик, который ходил в мою группу. Развод был неизбежен. Я не прощаю предательства и годы лжи. Переехав к родителям, крутилась как белка в колесе, забывая о личной жизни, пытаясь начать всё сначала.

В крайний день воспоминаний не обратила внимания на тянущие боли в области сердца. Оно то прихватывало, то отпускало, такого никогда раньше со мной не случалось, и необходимых таблеток у меня не было.

И вот я сижу в пентаграмме на грязном полу, в деревянном доме, который и домом то назвать нельзя. Не понимая, что дальше делать и как быть.

Хлопнула дверь.

Не глядя в мою сторону, по направлению к печи прошел худенький мальчик, неся перед собой охапку дров. Начал деловито утрамбовывать их в печь, разжег. Ушел обратно на улицу.

Я сидела как мешком по голове пришибленная, только и успевала следить за мальцом. Как он принес воды, вынул из печи горшок, или что-то похожее на него. (Не сильна я в названиях кухонной утвари непонятного производства и назначения.) Вылил в него воду, прошел к малому сундуку, открыл крышку, достал мешочек с какой-то крупой, высыпал в горшок и поставил в печь. И всё это проделывает с серьезным лицом мальчик, которому впору бегать с мальчишками по улице, в речке купаться, играть в игры.

Он ходит, работает, я смотрю. Оба молчим.

- У нас осталось мало крупы, мне придется уйти поискать работу. Может, кто и возьмет подсобить.

Это мне говорит ребенок? Здоровой женщине? Сюр какой-то!

- Что произошло? – задала волнующий меня вопрос, проигнорировав его.

- Ты совершила обряд, зная, что на это у тебя нет ни сил, ни навыков, - глядя мне неотрывно в глаза, пожав плечами, показательно равнодушно произнес он.

- Вот оно как? – еще раз оглядела себя и пол. Недалеко валялась маленькая книжка, а линии рисунка, даже, на мой взгляд, начерчены криво. – Как я ещё жива, осталась? – пробормотала под нос.

- А ты и умерла, - услышав мою последнюю фразу, выдал мне мальчонка.

И смотрит испытующе, совсем не по-детски. Как маленький волчонок.

- Ты перестала дышать, лежала достаточно долго на полу. Я даже успел испугаться, - выдавил он из себя тяжело. Видно не хотел признаваться в слабости. – Не успел я ничего сделать, как ты выгнулась, поднялась над рисунком и наконец, вдохнула. Но продолжала висеть, - посмотрел на меня испытующе.

Блин. Разыгрывать потерю памяти нет смысла и таким-то раскладом.

Ты светилась, - очень медленно и дозировано выдавал он информацию, отслеживая мою реакцию.

- Правда? – решила немного показать заинтересованность, хотя мои мысли и желания в тот момент были совершенно другими.

- Затем упала и отключилась, - продолжил он, не требуя у меня немедленного объяснения всего увиденного.

- Ах, вот почему всё тело болит? Я упала? – это было самое невинное, что можно было придумать для поддержки разговора. Не буду же я сразу набрасываться на мальчика с расспросами: «Кто он? Кто я? Где мы?»

- Тебя сейчас только это волнует? – слишком цинично для маленького ребенка.

- Меня да, а тебя что волнует? Может, поделишься? Вместе легче решить любые проблемы.

Он зыркнул исподлобья, но промолчал. Пошел к печи, доставать кашу.

Еда это хорошо.

То, что я очутилась в другом теле, поняла. Но кто этот маленький наглец, и кто я? Еще предстоит узнать.