— Виктор Геннадьевич, вы все же не могли бы поскорее изложить цель своего визита. Вас Ольга послала, что ли?

Его темные глаза становятся стеклянными. Пугает? Нет, но определенный холодок пробегает по спине.

— Ольги нет уже семь лет. После того, как ты ее бросил, она вскоре покончила с собой.

Что? Маты все-таки срываются с языка. Вот же засада.

— Вы что-то неправильно поняли. Я никогда ее не бросал. Мы даже не были вместе, просто несколько раз... — предостерегающий взгляд мужчины заставляет меня заткнуться и не озвучивать готовые сорваться с языка грубости. — Вы уверены, что она это сделала из-за меня? Насколько я знаю, в то время она встречалась еще с кем-то. В общем-то, именно поэтому я и не захотел продолжения отношений.

— Это уже не имеет значения. Мне нужен именно ты.

Звучит двусмысленно, но я пока не догоняю, откуда ждать подвоха. Зачем я ему? И как он связан с теми неприятностями, что буквально поджидали меня с самого моего возвращения?

— Я? — выдавливаю тупо. Ненавижу себя за это. Общение с живыми людьми всегда давалось мне непросто. Я немного исправил данное обстоятельство в Штатах, но сейчас словно заново ощутил себя восемнадцатилетним Мишкой Охотниковым.

— Ты-ты. Я же сказал, у меня для тебя подарок.

Он снова что-то тыкает в своем гаджете, и через секунду дверь открывается, впуская в кабинет охранника с девочкой лет семи.

Вскидываю брови, пока ещё не понимая, какую новую задницу мне приготовила судьба.

— И? — жду объяснений.

— А что здесь непонятного? Знакомься. Александра Михайловна Захарова. Твоя дочь. — Выражение «челюсть упала» вполне себе красочное, чтобы описать мое состояние в этот момент. — Я воспитывал ее семь лет. Теперь твоя очередь, папаша.

Я даже не сразу могу справиться с изумлением.

— Вы серьезно сейчас?

Тот усмехается и достает какие-то бумаги. Кидает мне на стол.

Заключение генетической экспертизы по установлению отцовства. Пробегаю глазами, нахожу свое российское имя и ответ: вероятность отцовства 99,95 процента.

Хлопаю глазами, не веря.

— Это неофициальные бумаги, конечно, — объясняет Захаров. — С ними ни в суд не пойдешь, ни куда-то еще. Но поверь, все точно. Можешь заказать новую экспертизу. Результат будет тот же.

— Постойте-постойте, — хватаюсь за виски. Голова уже чугунная. Новость довела-таки меня до боли.— Хотите сказать, эта девочка наша с Ольгой дочь?

Все и так очевидно, но мне нужно подтверждение, что я все правильно понимаю. Потому что ощущение, что я просто сплю.

— Именно так. Любая лаборатория подтвердит.

— И что вы хотите от меня?

— Чтобы ты занялся ее воспитанием. Разве не очевидно? — произносит с кривой усмешкой.

— Слушайте, даже если все так, как вы говорите, вам не кажется это неправильным — вот так отдавать свою внучку незнакомому человеку? Я вообще-то не самый надежный в этом плане субъект. У меня нет ни жены, ни других детей, у меня даже в данный момент нет своего жилья, и работы тоже.

Мне только ребенка не хватает ко всем моим проблемам.

— Я все о тебе знаю. Уверен, что тебе можно доверить твоего же ребенка, — делает недвусмысленное ударение.

Трясу головой, не веря, что он серьезно. Какой-то глупый фарс.

— А если я откажусь?

— Тогда ты никогда не откроешь свой бизнес в этой стране. А в Штаты ты не вернешься, это мне тоже известно. С другой стороны, взяв на себя ответственность за Сашу, ты получишь мою поддержку. Поверь, она многого стоит.

— Вы так просто используете внучку чтобы манипулировать людьми, — это даже не вопрос — констатация.

— Тебя это не должно волновать. Предлагаю сделку. Саша проживёт с тобой полгода. Взамен я помогу уладить все вопросы, которые мешают тебе сейчас получить желаемое. Или ты отказываешься от своего ребёнка, а тебе отказывают во всех инстанциях, куда бы ты ни сунулся. С мечтой о своем бизнесе в России придется проститься. Если через полгода вы не найдете с ней общий язык, я заберу внучку обратно. Договорились?