Хорошая, кстати, деревня. Ухоженная. Дома аккуратные. Перед многими палисадники. Гортензии цветут, цинии, ромашки и еще что-то яркое, чему я и названия не знаю. Пару домов вижу вычурных – с мощеными подъездами и навесами для машин прямо на улице. Видимо, местные богачи.

Людей на улицах немного. Куда ж, все работой заняты! Так. Кое-где прошла старушка. Пацаненок лет восьми с банкой молока пробежал. “Мой будущий ученик!” – думаю с улыбкой я и тут же мрачнею.

– А что со школой-то делать? – спрашиваю я Михаила.

Почему-то уверена, что он знает ответ. Рядом с ним я вообще во всем и разом почему-то уверена. Никогда такого чувства не испытывала, хоть и почти замужем побывала. Всегда все свои проблемы решала сама, а тут… Совершенно посторонний человек подхватил меня и везет куда-то. И я почему-то в нем уверена.

Я очень стараюсь не пялиться на его руки, крепко держащие руль, на его мужественный профиль. Я смотрю только в свое окно! Но для того, чтобы понять, что он может все или почти все, не надо смотреть в его глаза. Это аура. Вайб, как бы сказали мои школьники. От него просто веет силой.

– Ремонтировать, – хмыкает он. – Раз уж учительница-то есть, то надо ремонтировать!

– А как? – я и правда не понимаю, что теперь делать.

Вернуть подъемные назад государству? Поехать к родителям? Пятым ртом в семью?

– Петрович вернется – обсудим, – Михаил поджимает губы и отворачивается, и мне почему-то кажется, что разговор тот будет не для женских ушей.

Ну не для моих так точно. Крепкие мужские ругательства я переношу плохо.

– А сейчас куда? – продолжаю недоуменно хлопать глазками я.

Я думаю, что раз школа не готова к приему учителя, так меня сейчас отвезут к кому-то, вроде главы…

Хотя нет. Стоп. Глава же, по словам Михаила, в город уехал.

Ну… Есть же у него какой-то зам… Или секретарь… Ну хоть кто-то!

Но машина медленно выехала из деревни и остановилась на самой ее окраине. Отсюда даже соседних домов не видно. Мне становится страшно. Я оглядываюсь.

Передо мной большой добротный дом из сруба. Сразу видно, свежий. Бревна еще не потемнели. Но хорошо обжитый. Двор устроен, вон сарай, какой-то инструмент на крыльце.

– Выходи, – командует Михаил и громко хлопает дверью.

Я выпрыгиваю на дорожку и вдруг оказываюсь нос к носу с ним. Поднимаю лицо, встречаюсь с ним взглядом и… Воздух вдруг дрожит и становится таким тяжелым и тягучим! И все вокруг словно останавливается. Кажется, даже птахи перестают свистеть!

Замираю не в силах пошевелиться, а он фыркает, трясет волосами и очень недовольно что-то бормочет себе под нос.

Обходит меня, как заразную, подхватывает мои чемоданы из багажника, словно они и не весят ничего.

– Давай, давай, чего стоишь!

– А где мы? – спрашиваю я тихо.

Мне почему-то тоже становится неудобно…

– У меня! – не глядя мне в глаза, отвечает Михаил и толкает калитку.

Навстречу хозяину вылетает черный мохнатый пес!

Собака подпрыгивает и повизгивает, пытаясь ткнуться в руку мужчине.

– А! Соскучился?

Михаил входит в избу, а я безропотно следую за ним.

Стены внутри дома тоже бревенчатые. Светлые. Похоже, какой-то пропиткой покрыты, что не темнеют. Но мебель и техника не оставляют сомнений, что хозяин зажиточный и… Как бы это сказать, вкусом не обделен. Интерьер напоминает охотничий домик с иллюстраций в старых книжках. Камин, ковер, удобные кресла…

Это то, что я успеваю увидеть.

И еще. Невозможно не отметить, что это абсолютно мужской дом!

Никаких скатертей с рюшечками или цветов на окнах. Все строгое, лаконичное.

Нет.

В этом доме женской руки нет.