Кстати… Пока рыба готовилась, двух других я решил засолить. Я их почистил прямо там, на реке, банально сбросив всю требуху в воду. Где тут же разгорелась битва между той рыбой, которая была поблизости. Затем я достаточно аккуратно сделал из тоненьких веточек своеобразные распорки. Натёр эту рыбу опять же диким чесноком, и посолил как следует. После чего, подняв наверх, повесил обдуваться на ветру. При этом старательно прикрыв эту рыбу ветками и листвой. Ну, не хотел я, чтобы какие-нибудь насекомые свои яйца отложили в эту рыбу? Я понимаю, что с голоду сожрёшь и не такое? Но если есть выбор, то лучшие заранее побеспокоиться о таких нюансах. Эту рыбу я оставлю на запас. А вот ту, которую запек в глине, я буду есть, наверное, дня два? Ну, длинная она была. Практически с мою руку. И достаточно упитанная. Вон, сколько жира в сок натекло? Так что, съев половину, я накрыл это блюдо отколовшейся крышкой, и даже придавил камнем, чтобы случайно не открылось. После чего лёг отдыхать. Даже несмотря на то, что я мог сквозь листву увидеть небо и звёзды, что явно говорило об отсутствии над головой крыши, я чувствовал себя достаточно спокойно. По той простой причине, что здесь всё было понятно. Это в деревне я уже не знал того, от кого какой камень может прилететь в любой момент? А знаете, в чём был главный казус ситуации? В людях! Всё дело было в том, что жители деревни не гнушались меня оскорблять и швырять в меня всякий мусор и камни. По их меркам, я вообще-то был никем? Но, при всём этом, те же самые люди, которые только-только в меня швырялись мусором и камнями, могли подойти и чуть ли не с улыбкой предложить мне, за медную монету, сделать для них какую-нибудь работу! И при этом эти сволочи прекрасно знали о том, что я в принципе не откажусь. Мне же нужно как-то жить? И они старательно пользовались этим. Хотя… Иногда я действительно завидовал их детям. Они могли сделать работу по дому, а потом пойти развлекаться? Сидели… Шутили… Смеялись… После смерти моей матери и Петровича, я не мог не шутить. Не мог смеяться. Не мог гулять, как это делали они. Уже только поэтому я понимал, что для них всех я выгляжу ущербным. Они же, придя домой, могли спокойно получить еду, которую приготовила мать, или отец? Ну, а если есть братья и сёстры, то они что-нибудь готовили. У меня же не было никого. Поэтому, в отличие от них, я боролся. А никак не наслаждался жизнью.

Сейчас же меня достаточно быстро сморил сон. После того как я набил брюха рыбой, и заел всё это парой уже дозревших райских яблочек. Именно так назывался те самые плоды, которые я оставил наверху дозревать. По крайней мере, в деревне из именно так и называли. В эту ночь, как и предыдущую, мне вообще ничего не снилось. Ну, а что вы хотите? Когда устаёшь чуть ли не до смерти, о каких снах может идти речь? Наверное, я никогда не буду знать, что такое этот самый сон? Хотя первое время, когда я остался один, ко мне во сне приходили Петрович и мама. Я не знаю почему, но Петрович ко мне действительно привязался. Жаль, что он умер немного раньше моей матери. Что-то мне подсказывало, что будь он жив, то наверняка нашёл бы способ спасти её? Нет… У нас был человек, которого гордо называли лекарем. Не в деревне… Такие разумные живут с благородными. Они надувают щёки, выпячивают вперёд раскормленный живот, и глубокомысленно рассказывают о том, что в воздухе витают какие-то злые духи, которых человек не в состоянии увидеть. И именно эти злые духи могут вызвать какую-то болезнь. Естественно, что услуги такого лекаря стоят очень дорого. Они берут золотом, а никак не серебром. Не говоря уже про ту же медь. Так что, когда моя мать заболела, мне некуда было пойти. Хотя я понимал, что Петрович меня чему-то научил? И я пытался найти те лекарственные травы. Но был не сезон. А ведь Петрович не раз мне говорил о том, что лучше всего такие травы собирать в подходящее время. Он даже оставил мне свою книгу, которую сам любил читать? Но я её спрятал. Книги в нашем мире большая редкость. Не у каждого из благородных ты их найдёшь. А тут у какого-то нищеброда из деревни будет книга? Да вы что! Конечно, кто-нибудь мог бы подсказать мне тот факт, что я мог бы эту книгу продать, чтобы улучшить своё положение? Можно и так сказать. Но давайте в первую очередь посмотрим на тот факт, кто я такой… Я двенадцатилетний мальчишка, у которого за душой нет ничего. Я ничто. Как любил говорить Петрович,