Но сейчас ему было не до дипломатии. «Считай, что повезло, встретил знакомую, которая тебя узнала. Надо осторожно вытащить из нее информацию, так, чтобы не поставить под удар собственного двойника, который и не подозревает, что ты разгуливаешь по его Великому Гусляру».

– Откуда возвращаешься? – спросил Удалов. При этом он сделал еще одну попытку отобрать у молодой женщины чемодан. Видно, от неожиданности она чемодан отпустила, но тут же спохватилась и стала тащить на себя. Чемодан был тяжелый, Удалов сопротивлялся и повторял:

– Я же только помочь хочу, понимаешь?

Но женщина упрямо продолжала тянуть чемодан, и тот не выдержал такой борьбы, раскрылся, и из него покатилась по асфальту картошка – мокрая, грязная…

Женщина в ужасе отпрянула, закрыла глаза руками и зарыдала.

– Ты прости, я не знал, – сказал Удалов. – Я не хотел.

Он поставил открытый чемодан на дорогу и, нагнувшись, стал собирать в него картошку.

Раздался скрип тормозов.

– Ты чего здесь расселся, мать твою так-перетак!

Удалов поднял голову.

Над ним стоял мотоцикл. В седле, упершись одной ногой в асфальт, сидел старый знакомый – сержант Пилипенко. Только он был при усах и в капитанских погонах.

– Ты что, не знаешь, какая это трасса?! Я тебя живо изолирую!

– Сема – Пилипенко! – удивился Удалов. – Какая трасса?

– А, это ты, – сказал Пилипенко. Узнал все-таки. – Ты чего вырядился?..

А ничего странного на Удалове не было надето – модный плащ, сделанный в Гусляре кооперативной фабрикой «Мода Парижской коммуны», голландская шляпа, купленная в универмаге, и знаменитые армянские штиблеты – одежда как одежда.

– Что ты здесь делаешь? – спросил с подозрением бывший сержант, а ныне капитан Пилипенко.

– Видишь же, – ответил Удалов. – Картошку рассыпал.

– Картошку? Откуда взял?

– Послушай, Пилипенко, что ты себе позволяешь? Я же тебя с детства знаю.

Удалов оглянулся в поисках Зины, но ее нигде не было, и потому он решил взять все на себя – хуже не будет.

– Моя картошка, – ответил Удалов, почти не колеблясь.

– Ты меня удивляешь, – сказал Пилипенко. – В твоем-то положении.

– А чем тебе не нравится мое положение?

– Шутишь?

– Не шучу – спрашиваю.

– Давай скорее собирай, чего дорогу занимаешь? – совсем осерчал Пилипенко. Отталкиваясь правой ногой, он подкатил мотоцикл и стал подгонять носком сапога картофелины поближе к Удалову.

Вдали послышался тревожный вой.

– Долой! – взревел Пилипенко.

Удалов, так и не закрыв чемодана, оттащил его в сторону.

– Закрывай! – крикнул Пилипенко и нажал на газ.

Мотоцикл подпрыгнул и понесся вперед.

Удалов закрыл чемодан и распрямился.

Тут же из-за поворота вылетела черная «Волга» с двумя флажками, как у посольской машины, – справа государственный, слева с гуслярским гербом: ладья под парусом, на корме сидит певец с гуслями, а над мачтой медвежья нога под красной звездочкой.

В машине мелькнул чей-то знакомый профиль, на мгновение голова повернулась, и глаза уперлись в лицо Удалова. Удалов не успел угадать, кто же едет.

За первой машиной мчались еще две «Волги», серая и зеленая, потом «жигуленок» и напоследок – мотоциклист в милицейской форме.

Кортеж пролетел мимо и растворился, оставив газовый туман и ошметки пронзительных звуков.

Удалов обернулся к кустам у дороги, спросил:

– Зина, ты здесь?

– Я здесь, – послышалось в ответ. Сочкина выбралась из кустов. Она была бледной, даже руки тряслись.

– Кто это был? – спросил Удалов.

– Он, – ответила Зина, – с охоты возвращаются. Неужели не догадались?

– Я пошутил, – сказал Удалов.

– А мне было не до шуток. Думала, конец мне пришел.