Овалом лица и формой губ Джиджи походила на него, но волосы были темно-каштановыми, а не светлыми. И глаза у нее были не золотистыми, а противно голубыми, как у матери. Но что бы там ни твердила бабушка Сабрина, Джиджи куда больше походила на отца, чем на мать.

Жаль только, что он так много работает. Если бы отец почаще бывал дома, мать, наверное, не открыла бы магазин. Дело не в деньгах. Мать говорит, что, пока Джиджи в школе, а Райан допоздна сидит на работе, ей просто нечего делать, даже при всех ее комитетах. По мнению Джиджи, лучше бы она оставалась дома и готовила приличные салаты.

Райан принес бокалы, и все уселись за стол. Мать прочитала молитву, и отец передал ей блюдо.

– Ну, Джи, как дела в школе?

– Тоска зеленая.

Родители переглянулись, и Джиджи сразу поняла, что следовало бы с самого начала прикусить свой длинный болтливый язык. Они считали, что одна из причин, по которым ее отметки продолжают снижаться, – недостаточный интеллектуальный уровень самих учителей, неспособных заинтересовать учеников на уроках, что было правдой, но не имело ничего общего с ее плохой успеваемостью. Не так давно она испугалась, что ее могут отослать в тот же пансион для одаренных детей, что и Колби Снид, а та и вполовину не была так сообразительна, как Джиджи.

– В основном из-за дурацких выходок одноклассничков, – быстро поправилась она. – Уроки на этой неделе были на редкость интересными, и учителя все так понятно объясняют.

Мать подняла брови, а отец покачал головой. В чем, в чем, а в глупости ее родителей не упрекнешь.

Отец посолил картофельную соломку.

– Странно, что при всем этом ты не смогла получить больше тройки за контрольную по истории.

Джиджи знала, что ступает на тонкий лед. Положение первой отличницы в классе, если не считать придурочной Гвен Лу, и к тому же самой богатой девочки в городе вызывало искреннюю ненависть окружающих, но если отметки станут еще ниже, она в два счета окажется в пансионе, и тогда придется покончить с собой.

– У меня живот болел. В следующий раз я наверняка сумею добиться большего, вот увидите.

В глазах отца снова мелькнула тревога, которую Джиджи так часто видела за последнее время.

– Почему бы тебе не прогуляться со мной на фабрику в субботу утром? Я там долго не пробуду, а ты сможешь испортить столько компьютеров, сколько успеешь.

Девочка закатила глаза. В детстве она любила ходить на отцовскую работу, но сейчас считала такое занятие слишком скучным.

– Нет, спасибо. Мы с Челси идем к Шаннон.

– Челси и я, – поправила мать.

– Как, и ты тоже приглашена к Шаннон?

– Довольно, Джи! – рявкнул отец. – Хватит умничать!

Джиджи скорчила гримасу, но не осмелилась огрызнуться, как часто проделывала с матерью, потому что, если отец разозлится, ей мало не покажется, а она и без того только что вернула себе право говорить по телефону.

Остаток ужина мать почти все время молчала, что было весьма необычно: когда отец приходил вовремя, она из кожи вон лезла, чтобы развлечь его – весело щебетала, находила занимательные темы для разговора и тому подобное. Сегодня же она явно думала о чем-то своем, почти не обращая на них внимания, и Джиджи ужасно захотелось узнать, имеет ли настроение матери что-то общее с тем фактом что Та, Имя Которой Запретно, появилась в городе.

Она просто на стенку лезла от злости. Ну почему они все вечно от нее скрывают! Джиджи приходилось узнавать о происходившем от Челси, которая, в свою очередь, узнавала об этом от матери. Родители Джиджи вели себя так, словно она по-прежнему оставалась ребенком, хотя весь город знал, что бабушка Сабрина вышла за папашу матери Гриффина Кэри, когда мать уже оканчивала школу, а до этого дед имел другую семью, и вообще кому какое дело? Хотя, нужно признать, Джиджи просто сгорала от любопытства.