– Вот, познакомьтесь, красавицы. Это мой старый товарищ. Мистер Джордж. Или просто Жора. Он к нам прилетел из самой Австралии. И я ему, между прочим, обещал, что с вами он получит то, чего никогда в жизни еще не испытывал. Как, не упадете лицом в грязь перед заморским гостем? – спросил наложниц хозяин.

– На нас еще никто из ваших гостей не обижался, Константин Евгеньевич, – сказала татарка, встала с ковра, озорно стрельнула жгучим взглядом на Георгия и исчезла в дверном проеме.

– Это Гульнара, – заочно представил ее Веселый своему гостю.

– А это Гюльчатай, Зухра, Лейла, Зейнаб… – дурачась, продолжил за него Кузнецов. – А ты своего рода товарищ Сухов. Любимый муж.

– Можно сказать и так. Только остальных девушек зовут иначе: Света, Кристина, две Лены и Катюша. А вот с нею ты, кажется, знаком. Ну-ка приглядись повнимательнее, – Веселый указал на шведку. – Неужели не узнаешь? Это же дочка Мариночки Войцеховской Катя. Вспомнил?

– Здравствуй, Катюша, – смущенно произнес Георгий. – Как ты выросла. Вот уж где не ожидал тебя увидеть, так это здесь.

– Хватит распускать слюни, Жорик, – демонстративно развязно сказала девушка. – Мы здесь собрались, чтобы веселиться, а не ностальгию разводить. Жить надо проще, сегодняшним днем. Расслабьтесь, дядя Жора, и получите удовольствие. Что-то Гуля задерживается. Пойду ей помогу.

Веселый утвердительно кивнул головой, и девушка тут же, подобрав полы кимоно, упорхнула из комнаты.

– Что ты на меня так уставился? – взорвался Веселый. – Такое сейчас время! Я, между прочим, эту девочку и ее мамочку от расстрела спас. Мариночка прятала в своей квартире семью расхитителя государственной собственности. А дочь ей помогала. Еще она в университете принимала участие в выпуске факультетской стенгазеты, где напрямую призывали к свержению законной власти. Думаешь, легко было ее мамочку вместо колымского лагеря отправить на поселение в Нарым, а дочку пристроить в потешную роту! Я, можно сказать, рисковал всем! А если бы ей здесь не нравилось, она, пожалуйста, могла бы вкалывать, как остальные зэчки, траншеи рыла бы. Девчонки, поднимите руки, кто из вас хочет рыть траншеи? – обратился к наложницам хозяин гарема и, увидев, как те сбились в кучу и испуганно замотали головами, удовлетворенно произнес. – То-то. Тогда включайте музыку.

Гульнара с Катюшей принесли два больших подноса с красным вином, курагой, яблоками и конфетами.

– Катенька, сделай мне чайку, – попросил ее бывший отчим, затем перевалился на мягкой подушке на другой бок и спросил Смита. – А ты будешь чай?

– С удовольствием, – согласился гость. – А то от спиртного меня уже мутит.

Порывшись в кармане брюк, Веселый с благоговением извлек капсулу в блестящей упаковке.

– Будешь?

– А что это такое?

– Виагра. Одна таблетка – и ты будешь топтать этих кобылиц до самого утра.

– Спасибо. Но я пока обхожусь без стимуляторов.

Веселый вздохнул с облегчением и небрежно бросил:

– Я вообще-то тоже. Но уж больно насыщенными оказались два последних вечера. Вчера развлекал гостей из ЦК, сегодня вот с тобой отдыхаю. Утром еще экономку отжарил. А годы-то уже не те. Ваше здоровье, девчонки. Ну, теперь держитесь!

Константин запил таблетку принесенным Катей чаем.

Из дверей выплыла бурятская красавица в одном только открытом купальнике, на котором и сверху, и снизу свисали позолоченные монеты. В руках она держала бубен, украшенный такими же побрякушками. Яркий свет тут же сменился на интимный, а из колонок музыкального центра полилась чарующая восточная музыка. Бурятка стала извиваться ей в такт, изображая танец живота, периодически ударяя в бубен. Колышущаяся позолоченная мишура на бубне, на мясистом заду и грудях, а также то приближающийся, то глубоко удаляющийся во вздрагивающий живот пупок – были последним, что успело запечатлеть сознание австралийца. Джордж Смит бездарно заснул на самом интересном месте.