При слове «подвал» Ирен подняла брови, словно предвкушая что-то приятное. Годфри насторожился, а у меня перед глазами встали влажные каменные своды и огромные крысы с красными глазами. Мы и так уже сидели в подвальном помещении, и хотя французы считают, что в их роскошных дворцах грызуны водиться не могут, у них, как в любой стране, возникает много проблем с ними.

Ирен получила подарок первой. Один из мужчин молча остановился перед ней, держа в руках шкатулку из черного дерева с инкрустацией. Шкатулка была такой большой, что подошла бы для домашнего серебра.

Ирен выпрямилась и вытянула шею, как ребенок, который пытается подсмотреть, что за кушанье стоит на плите. Лицо ее было безмятежным, но я понимала, что она с трудом сдерживает нетерпение.

Бедный барон! Ему не поздоровится, если содержимое не оправдает ожиданий Ирен!

Барон кивнул мужчине, и тот резко откинул крышку шкатулки, как створку морской раковины. Внутри на черном бархате что-то ослепительно сверкало, будто Млечный Путь в ночном небе.

Ирен заглянула в шкатулку, и ее лицо осветилось таинственным, холодным бело-голубым блеском. Мы с Годфри залюбовались ею.

– Должен добавить, что ваш старый знакомый мистер Тиффани был бы благодарен за информацию и об остальных пропавших королевских драгоценностях, – сказал барон. – Подарить вам эту безделушку в качестве прелюдии было его идеей. И конечно, он с радостью сделает любое украшение по вашему заказу, если вы пожелаете.

К нашему с Годфри удивлению, Ирен молчала.

Наконец она прижала руки к груди, как всегда делала на сцене перед особенно эффектной и прекрасной арией.

– Бриллиантовый пояс, который был на мне, когда я пела на премьере «Золушки» в миланском Ла Скала! Как это мило со стороны мистера Тиффани и с вашей, барон! – просто сказала она, как будто не осознавая всей ценности подобного подарка. – Насколько я понимаю, эта безделушка моя, если, конечно, мы согласимся выполнить ваше поручение в Праге?

Ротшильд поклонился:

– И другие задания, если они появятся.

– Весьма умный ход! – похвалила Ирен. – С вашим подарком я стану вхожа в высшие круги аристократии. Меня будут принимать в любых домах, мне будут завидовать.

– А я буду беспокоиться, – вставил Годфри. – Подумай о том, что драгоценности могут украсть.

– Ты совершенно прав. – Глаза Ирен сверкали, как два бриллианта. – Было бы занятно найти способ перехитрить будущих грабителей. – Она посмотрела на барона: – Можно? Они никогда еще не видели…

– Моя дорогая, пояс ваш!

Она вынула с черного дна шкатулки сверкающие, как огонь, бриллианты. Они выглядели горячими, словно раскаленные добела угли, и мне казалось, что она обожжется.

Ирен приложила украшение к себе, закрепив его на плече и на бедре застежками в виде красивых мерцающих розочек. Третья розочка поместилась в ложбинке ее груди. Прозрачное кружево перевязи было все расшито бриллиантами.

– Видите? Его можно носить и как обычное ожерелье, хоть оно и слегка великовато. Даже месье Ворт одобрил бы. К тому же оно асимметричное. Великолепно! – проворковала она сама себе. – Просто великолепно!

О чем она говорила? О щедро усыпанном бриллиантами украшении мистера Тиффани, или об асимметричных платьях мистера Ворта, или, может быть, о соблазнительном подарке барона, или о собственной красоте? Сказать трудно.

– Слишком крупное, – бросил Годфри сухим тоном адвоката.

Барон заметил сдержанность в голосе Годфри. Он кивнул второму помощнику, и тот удалился.

Ирен вздохнула и аккуратно положила бриллианты обратно на их мягкое бархатное ложе: