Сейчас, когда я видела ее вживую, мое мнение не изменилось. Королева Клотильда оказалась скучной бледной блондинкой. Она напомнила мне маргаритку, с которой при малейшем дуновении ветра облетают лепестки. Ее светлые волосы так ярко блестели, что на их фоне ресницы и брови казались еле заметными. Большие прозрачные глаза были грустными и выпуклыми, их уголки опускались книзу, как у спаниеля.

Расстояние между длинным некрасивым носом и верхней губой было слишком большим. Рот, маленький и изогнутый, напоминал бутон розы, но выглядел слишком бледным. Очевидно, бедняжка не умела скрывать свои недостатки. Я люблю естественную красоту, но в этом случае женские уловки были необходимы. Ее веки казались чуть красноватыми, но не от слез, а от природы, как у всех альбиносов. Ей бы следовало подкрасить губы и нарумянить щеки, чтобы придать им хоть немного живости. Мне казалось, что даже спрятанные под волосами уши лишены изящества.

Я разливала чай и украдкой рассматривала королеву. Занимаясь домашними хлопотами, очень удобно подслушивать или подсматривать за кем-то. Тихонько звякая носиком чайника о край чашки и ложечкой о блюдце, я гадала: интересно, знает ли королева о прошлой связи Ирен и своего мужа? Я передала Клотильде чашку чая, и она тут же забыла обо мне, тревожно взглянув на Ирен. Что же ей известно?

Разговор никак не клеился, и Ирен решила взять дело в свои руки.

– Так чем я могу быть вам полезна, ваше величество? – прямо спросила она. – Месье и мадам Ворт сообщили, что вы хотели проконсультироваться со мной.

– Проконсультироваться, – повторила ее слова королева. – Вы так говорите, словно это ваша работа. Хотя, возможно, так и есть. Я невольно услышала, как вы… увещевали дам в гардеробной.

– Ах, это все издержки театральной выучки, – отмахнулась Ирен. – Говорят, у меня громкий, хорошо поставленный голос.

– Голос у вас превосходный, мадам. Однако их голоса звучали не менее громко, пока вы не вошли к ним. Мне очень любопытно, о каких загадочных делах, в которых вы принимали участие, они судачили? Эти женщины намекали на то, что вы помогли будущей княгине Монако избежать скандала перед свадьбой.

– Да, это верно. – Ирен потянулась за чашкой мейсенского фарфора, тонкой, как крыло бабочки. – Я не могу, разумеется, рассказать вам, в чем заключалась суть той истории.

– Конечно, не нужно! – Королева, казалось, готова зажать уши ладонями, чтобы не слышать. – Но ведь эта проблема была личного и деликатного свойства?

– Более личного и деликатного не сыскать, – сказала Ирен с самодовольной улыбкой, потягивая чай с корицей.

– Ясно. Но я не понимаю, почему вы беретесь за такие дела?

– Я делаю это для друзей, – ответила Ирен. – И за вознаграждение. В юности я работала частным детективом для Национального агентства Пинкертона в Америке и для отдельных клиентов за границей. Некоторые из них были американцами, как, например, Чарльз Льюис Тиффани, другие – англичанами, как Оскар Уайльд.

– О, мадам, вы помогали действительно известным людям! И я сомневаюсь, что о вашей юности стоит говорить в прошедшем времени. – Королева Клотильда улыбнулась и вздохнула. Перья на ее груди и шее затрепетали.

Сама она выглядела совсем еще девочкой, ей нельзя было дать больше двадцати лет. Королева походила на призрак, на бледное привидение, которое пугает даже самое себя. Она только раз отпила чай, и теперь он медленно остывал. А Клотильда сидела перед нами, не решаясь продолжить разговор.

– Как я могу помочь вам? – осторожно спросила Ирен, словно побуждая ее к откровенности.