– На этом вся наша еда закончилась, – сообщила ему, – а напиться нам с тобой нечем. Здесь нет ни колонки, ни колодца. Вот что я думаю: нужно отсюда выбираться! – это было уже мне самой. – Вернее, я буду и дальше отсюда выбираться, а ты смотри… Хочешь – со мной; хочешь – сам по себе.

Но он выбрал первый вариант и потрусил за мной следом.

Ремесленный квартал я так и не нашла. Вместо этого со своей собакой – пес, по моим наблюдениям, старался по возможности избегать людей, – еще через полчаса блужданий наконец-таки попала в центр города.

По крайней мере, мне казалось, что это был центр – с высокими каменными домами, на первых этажах которых распахнули свои двери магазины, салоны и цирюльни. За ними потянулись ресторации, откуда пахло просто чудесно – вкусной едой, которую я не пробовала, выходило, уже целую неделю.

И вот тогда-то…

Глядя на эти самые дома и еще на скучные темные вывески, а заодно на хмурых зазывал, которые выглядели, словно приговоренные к казни убийцы, а вовсе не как люди, приглашающие клиентов пообедать, я и подумала…

Какая из меня помощница вязальщицы, продавщица мяса или уборщица ночных горшков?!

Моя профессия – журналистика.

К тому же я всегда с удовольствием занималась рекламой.

Именно это я буду делать в новом мире. В стране, которая носит название Андалор, в жарком городе Сирье. Но чтобы с чего-то начать, мне стоило отыскать место, где дела идут так себе, после чего предложить им свои услуги.

Разрекламировать их так, чтобы дела пошли как нужно, потому что именно это я и умела. Тогда-то я найду себе не только занятие по душе, но еще и кров, и пищу…

Ну да, себе и своей собаке, потому что последние пару часов я уже была с утяжелением.

А потом, когда я устроюсь и приработаюсь, можно навестить и архимага Дерна. Отдать ему письмо мессира Густафа и попросить на меня посмотреть – пусть скажет, какой именно у меня магический дар, потому что я ничего об этом не знала и нового в себе не чувствовала.

Такой план пришелся мне по душе, и я решила тотчас же воплотить его в жизнь.

– На центральной улице нам с тобой делать нечего, – говорила я псу, потому что он охотно меня слушал. Заодно я хотела дать ему имя, но в голову ничего путного так и не пришло. – Тут и без нас дела идут неплохо. Нам надо отыскать сложный случай, после чего попытаться сделать из него конфетку.

Но нужного места и подходящего сложного случая мне пока еще не попадалось. Несколько встреченных вариантов я отмела, упрямо зашагала дальше. Решила, что там мною вряд ли заинтересуются.

На одном из перекрестков увидела заведение ломбардщика с закрытыми грязными жалюзи окнами и узкую улицу, тоже грязную, от которой еще и шел довольно неприятный запах.

Странная, химическая вонь, которой я не могла дать объяснения.

Мне почему-то казалось, что это могло быть связано с выделкой шкур, но я не знала наверняка. Решив, что заведения на этой улице могут быть как раз тем самым сложным случаем, я свернула в подворотню.

Метров через пятьдесят заметила на двухэтажном деревянном фасаде вывеску. Едва заметная, выгоревшая на солнце черная надпись на коричневом фоне гласила, что в таверне «Дохлая лошадь» вам всегда нальют того, что покрепче, а заодно и накормят от души.

Все выглядело до ужаса уныло, и я даже подумала, что этот случай слишком уж для меня сложный. Но что-то – возможно, интуиция – не давало мне уйти и вернуться на оживленную улицу.

Внутренний голос твердил, что я уже достаточно находилась. Ноги гудели, голова раскалывалась на части. Во рту пересохло, а от краюхи хлеба остались лишь далекие воспоминания.