– Они что, магические? – поинтересовалась я, примеряя очки.

– Обычные, но они мне нужны. Теперь отдай.

– Зачем они тебе нужны? Что с твоими глазами?

Он пытался отмолчаться. Он боролся с собственной магией, лишь бы не говорить мне правду! Ему снова было мучительно тяжело, я видела это по его лицу, и мне даже стало неловко, но отступать было некуда.

Гора победила.

– Десять лет назад я получил серьезную травму глаз. Мой клан не только создает артефакты, мы изобретаем их. Я тогда едва стал полноправным магом, перестал повторять известные заклинания и начал разрабатывать свои собственные. Не рассчитал энергию, перемудрил с зельями – так бывает. Только для кого-то это оборачивается безобидной порчей имущества, а для кого-то – выжженными глазами.

– Но ты же видишь, – еле слышно произнесла я. Очки в моих руках вдруг показались мне бесконечно тяжелыми. Хотелось бросить их в снег и сделать вид, что я их вообще не находила, но он-то знает, что они уже у меня.

– Да, магия сильна: то, что осталось от моих глаз, кое-как восстановили. Но даже магия не всесильна – я не переношу яркий свет ни в каком проявлении. От этого спасают самые обычные очки, так что все не так уж страшно.

Я вдруг разозлилась на него. Не знаю, почему, но меня жутко задело то, что он рисковал собой так глупо. Он мог остановить лавину и создать целый мир, однако его делала беззащитным такая простая штука, как упавшие в снег очки!

– Тебе нельзя было отправляться на такое опасное задание без напарника! – возмутилась я.

– О чем ты только думал?

– О том, что у меня нет и не может быть напарника. Никто в моем клане не знает о том, что случилось с «Новогодней коллекцией».

– Как это?

– А вот так. Правда известна лишь мне и моим подчиненным. Но они слишком слабы, чтобы что-то исправить, они только портить умеют, а я несу ответственность за жизни людей. Если бы я попросил клан о помощи, меня могли наказать, лишив самой возможности колдовать в будущем. А кто я буду без магии? Просто калека?

– Но ты же можешь погибнуть!

Он резко, зло поднял голову и наконец посмотрел на меня. Я в ужасе отшатнулась: мне почему-то казалось, что его глаза, пусть и покалеченные, все равно будут обычными. Ну, или закрытыми бельмами, на крайний случай. А вместо этого я увидела что-то странное: узкие, едва различимые зрачки на исчерченном красными и белыми пятнами глазном яблоке. Полноценных белка и радужки у него не было, только эти жуткие кровавые переливы.

Взгляд был страшный, завораживающий, но длился он всего секунду. Потом Шен не удержался, болезненно вскрикнул: снег слепил его сильнее света, он и меня слепил. Маг упал на оба колена, прикрывая глаза рукой.

– Да я уж лучше погибну, чем буду просто жить вот так, – тихо, но твердо сказал он.

Теперь мне было дико, чудовищно стыдно. Что за демонстрацию я устроила? Мне нужно было сначала отдать ему очки, а потом уже начинать тут допрос с пристрастием! А я заставила его чувствовать себя уязвимым, воспользовалась тем, что он не может промолчать или соврать мне из-за горы. Вот ведь безмозглое создание! Но я совсем не того хотела…

Получив пинок от собственной совести, я опустилась на землю перед Шеном, осторожно надела на него очки, а потом перехватила его руки, замерзшие в снегу, чтобы согреть в своих руках. Мне хотелось хоть как-то искупить свою вину перед ним.

– Я даже не знаю слов, которые могли бы выразить, как мне жаль, – признала я.

Он не смотрел на меня. Он и руки попытался одернуть, но я держала крепко – ему нужно было тепло.

– Не стоит в спешном порядке увеличивать словарный запас, – усмехнулся Шен. – Извинение принято, расстанемся без обид. Сейчас вернем примирившуюся парочку, закопавшую топоры войны, домой, я поколдую над их памятью, а потом провожу тебя. Список у меня есть, больше я тебя беспокоить не буду.