Даже захотелось разыскать Гирзела и как-то поддержать. Отец ведь знатно потоптался по его самолюбию. А доброе слово, как известно, и кошке приятно – наверное, и дракону тоже.

Только крыльев у меня нет. Никто же из ящеров явно не думал лететь за ним. У него вообще, что ли, нет друзей? Или знают, что под горячую… лапу ему лучше не попадаться?

– Думаю, сегодня Вазлисар больше не придёт, – произнёс кто-то на другом конце стола. – Наверняка уже снова засел в лаборатории.

«Нагадил и скрылся в трубе», сразу вспомнилась мне цитата из «Собрания на ликёро-водочном заводе» Жванецкого.

Драконы постепенно вернулись к трапезе.

Я тоже в итоге снова взялась за вилку. Аппетита, правда, не было ни малейшего. Так что вкуса того, что закладывала себе в рот, я практически не ощущала.

А вот Гирзел в столовой больше так и не появился.

– Кажется, не сегодня так завтра нас всё-таки выставят из замка на мороз, – высказала я Кириллу свои опасения, когда после завтрака мы вышли в коридор.

Он покачал головой:

– Вряд ли. Для Гирзела теперь оставить нас здесь уже дело принципа.

– Но ведь его отец – глава какого-то самого главного здесь Совета, – напомнила я ему. – И он терпеть нас в замке явно не расположен. А власть Гирзела, как я понимаю, скорее, чисто номинальная.

– Да нет, не совсем верно понимаешь, – возразил шеф. – У них здесь, конечно, не абсолютная монархия, но всё же власть сосредоточена именно в руках главы. Другое дело, что Совет вполне способен устроить ему, так сказать, импичмент. Однако вряд ли станет это делать, поскольку их самих, насколько мне известно, кроме науки – в смысле, магии – не волнует ничто в жизни. Так что Вазлисар вылез из своей норы, выплеснул накопившееся дерьмо, походя растоптал сына – думаю, этим и удовлетворился. Тратить время на более глобальные разборки не захочет.

– Хорошо бы, – приободрилась я. – Но вообще с таким папашей неудивительно, что Гирзел вырос высокомерной заразой, – заметила с невесёлой усмешкой.

– Неудивительно, – согласился Лисовский. – Только его высокомерие и всё прочее – это, скорее, не копирование папаши, а своего рода защитная реакция на регулярные растаптывания.

– Думаешь, регулярные?

– Боюсь, что да, – вздохнул он.

***

Через полчаса к нам привели Нарта и Малику – так звали маленьких нагов. Папа – это, кстати, был тот самый слуга, который во время наряжания ёлки приносил нам ужин и, увидев, чем мы заняты, ушёл с квадратными глазами – сразу удалился, оставив детей на наше попечение.

Те с затаённым восхищением взирали на ёлку, но подходить ближе не решались.

– А чего застыли-то, как снежные скульптуры? – подмигнул им Кирилл. – Вблизи лучше разглядывать.

Нарт с Маликой приблизились к ёлке, где их скованность растворилась, словно её и не бывало. Они принялись оглядывать игрушки, живо обсуждать их, обращаться к нам с вопросами. Мы охотно рассказывали им, какие ещё бывают игрушки и украшения на ёлку, в какие костюмы дети одеваются в Новый год, подробно описали Деда Мороза со Снегурочкой.

Когда зелёная красавица была досконально рассмотрена, мы стали учить детей вырезать снежинки и фонарики. Сначала показали, что и как надо делать, после чего вручили им ножницы и бумагу.

Первые блинчики вышли, естественно, комом. Но дальше ребятишки наловчились и начали вырезать вполне себе приличные фонарики, а за ними и снежинки.

Потом Кирилл сделал каждому из них по лебедю, опять же из бумаги, ну а в завершении мы сняли с ёлки и подарили обоим по крашеному яйцу со стразами.

Маленькие наги были в восторге. Как мне показалось, теперь они уже совсем не жалели о том, что драконёныш спалил их снеговика – иначе бы они много потеряли в этой жизни.