– Не глупи, Снежка, ты себя погубишь! – вопил Пуня, прижимая к груди толстую книгу в кожаном переплёте с голубым кристаллом посередине.

– Не тебе об этом судить! Твоё дело – за теремом приглядывать и порядок блюсти. А ну, отдай Чудопись!

– Ни за что! Всё родителям расскажу и деду! Поняла?

– Ой, напугал! – девица в ярко-голубом сарафане и расшитой жемчугами тканке, повязанной вокруг головы, угрожающе надвигалась на похожее на енота, только сильно ушастое существо, которое медленно пятилось, прижимая старинный фолиант.

– Пиф-паф! Лапы вверх! – вдруг прокричал за спиной полосатого пушистика детский голосок. Пуня от неожиданности подпрыгнул на месте и выронил драгоценную книгу.

– Иней! – енотообразный схватился за сердце, а девушка в голубом сарафане с белокурой косой ниже пояса ловко поймала толстенный фолиант. – Иней! Нельзя так пугать почтенных доброжилов! Я от страха того… – пушисто-большеухий в синих шароварах и белой рубахе-косоворотке с вышивкой, препоясанной серебристым кушаком, обречённо посмотрел вверх и скорчил рожицу, изображая внезапно приставленного.

Белокурый мальчик лет шести-семи с ярко-синими глазами виновато посмотрел на ушастого:

– Прости, Пуня. Я поиграть с тобой захотел.

– Поиграть… Чуть во Мрак не отправил! Вот расскажу о твоих проказах Бурану Морозовичу!

– Не надо, – заныл мальчик. – Иначе папа меня на Снежную Ярмарку не возьмёт, – на глаза малыша набежали крупные слёзы.

– Что за мокрота, Иней? Пуня ничего не расскажет, ведь так? – вступилась за мальчика дЕвица.

– А с тобой, Снегурочка Бурановна, у меня серьёзный разговор. Мороз Иванович строго-настрого наказал мне держать Чудопись от тебя подальше.

– Это было, когда я ещё училась в академии, а сейчас я уже берестяную грамоту получила, подтверждающую, что я овладела чудодейским ремеслом с отличием, между прочим. Перед тобой стоит настоящая чародейка зимы, волхвовательница чаромутных наук!

– Но… – попытался возразить доброжил, но девица перебила:

– Я семидесятидвухфутовый свиток защитила по призыву рун. Какой-то домовой мне не указ!

– Я не домовой, а доброжил! – от возмущения ушастый сжал чёрненькие кулачки. Больше всего Пуня обижался, когда его называли «домовым». – Злыднем бы ещё назвала, – состроил оскорблённую мордочку.

– Ну, прости. Ты самый добрый теремник на свете. Вот… – девица протянула леденец на палочке. – Возьми! Хочешь, сахарную снежинку накудесничаю?

Пуня продолжал дуться, но угощение взял. Не мог устоять перед сладким.

Снегурочка уселась с книгой на пушистый ковёр около открытого очага.

– Дровишек подкинь, Пуня. Дедушка не на шутку разошёлся сегодня, – бросила через плечо.

Доброжил засунул леденец за щёку, натянул овечий зипун, валенки, надел шапку-ушанку и отправился в дровник.

Мальчик Иней устроился под бочком у сестрицы. Он любил, когда Снегурочка читала волшебные сказания.

– О чём сегодня будет сказ? – спросил мальчик.

– О Новом Годе, – ответила сестра.

– Жаль, что он больше не приходит к нам, – грустно вздохнул мальчик.

– Я обязательно что-нибудь придумаю, Иней. Найду способ запустить Время.

Девица открыла книгу на странице, где рассказывалось, что двадцать три года назад в Хрустальной башне остановились Зачарованные часы. Новый Год не пришёл, и Время погрузилось в сон. Исчез чародей Времени. День больше не сменял Ночь, а за Зимой не приходила Весна. Сказку, точно саваном, укрыл белый снег.

– А почему сгинул чародей Времени? – спросил сестрицу мальчик.

– Сказывают, что его поглотил Встречник.

– А это кто?

– Злой дух Мрака, сподвижник Кащея.