Мамина заносчивость исчезает с лица, замещаясь частым морганием и по-детски надутыми губами.

— Ну чё ты, Славк, сразу рявкаешь, — жалобно хнычет она, вцепляясь тонкими пальцами в край стола. — Чуть что, сразу рявкаешь как тигрица. Я скучаю, а ты рявкаешь… 

К её тщательно накрашенным ресницам подбираются слёзы, кончик носа стремительно краснеет. Тушь у мамы наверняка не водостойкая, и, если что-то экстренно не предпринять, секунд через десять мы увидим шоу рыдающих панд.

— Мам, ну хватит. — Я встаю с табурета и мягко обнимаю её сзади. — Давай не будем ссориться. Я тоже по тебе скучала. Ты лучше расскажи, как вы с Костей познакомились.

Ирина Сорокина всегда отличалась лёгкостью натуры, поэтому уже через минуту она, взгромоздившись на колени Кости-Таноса, с блаженной улыбкой на лице начинает пространное повествование о том, как какой-то хмырь нахамил ей в метро, а отважный Константин вступился за неё, обратив неприятеля в бегство при помощи интеллекта и, что более вероятно, недюжинной мышечной массы.

Через два часа, в сопровождении протестующих возгласов мамы я всё же встаю из-за стола и, пригвождаемая к полу ассорти из русских яств, раздирающих стенки желудка, плетусь к себе в комнату. Открыв ноутбук, нажимаю на иконку скайпа, во всплывшем на экране окне вижу запрос на добавление в друзья от Гаса-младшего и шесть пропущенных вызовов от него же.

Тычу в зелёную кнопку видеозвонка и жду, однако ничего не происходит. И когда я смотрю на часы, то понимаю почему: в Нью-Йорке два часа ночи.

8. 8

Слава

— У тебя передозировка борщом, что ли, была, матрёшка? — слышится в трубке недовольный голос Гаса. — Младший одеяло в клочья изодрал, пока ответного звонка от своей розовой подружки ждал. Аж до сих пор башка чугунная. Ты где была?

Я поплотнее кутаюсь в вязаный плед и отваливаюсь на подушку:

— Мама знакомила меня с новым ухажёром. Кажется, она наконец оправилась от разрыва с Люциусом и снова счастлива.

— Всего день дома, а уже динамишь меня, матрёшка. — ворчит динамик. — Ты через неделю-то имя хоть моё вспомнишь?

Хих. Ревняшка.

Приправив голос тоном соблазнительницы, мурлычу:

— Я могу позвонить тебе сейчас. Ноутбук у меня под рукой.

— У меня сейчас совещание, матрёшка, — уныло сообщает Гас. — Боюсь, мои хоббиты прихереют, если Гендальф за столом свой посох достанет. Я перезвоню тебе, как освобожусь.

Я делаю над собой усилие, потому что дала себе слово не идти по пути наименьшего сопротивления, и признаюсь:

— Не получится. Когда ты освободишься, я буду сидеть на ужине у отца. Он хочет познакомить меня со своей будущей семьёй.

Даже за тысячи километров психическая волна раздражения, исходящая от Гаса, ударяет мне в ухо:

— А то вдруг ты в машине с соседнего сиденья Егорку недостаточно хорошо рассмотрела. 

— Помимо Егора, там есть ещё Кристина и Анжела. — Я стоически держу оборону. — С ними я тоже хочу познакомиться.

Гас тяжело вздыхает, но к счастью, решает не атаковать меня приступами ревности дальше:

— Ладно, матрёшка. Судя по топоту лап, хоббиты близко. Напишу, как освобожусь.

— Люблю тебя, Малфой. 

Голос Гаса смягчается, и я почти вижу, как его губы трогает улыбка.

— Люблю тебя, Сла-ва.

Провалявшись в кровати ещё полчаса, я, наконец, встаю и иду в гардеробную инспектировать вешалки в поисках одеяния, которое наповал влюбит в меня новую семью демона Игоря. 

Понравиться Таносу, влюбить в себя Анжелу… насколько было бы проще, если бы мама с отцом не разводились. Понравился родителям в детстве — и всю жизнь почиваешь на лаврах.

К дому отца я приезжаю в прикиде няшного мамонтёнка: вязаный помпон, мохнатый полушубок и угги. Паркую свой Яндекс-драйв вдоль обочины и топаю к подъезду. Немного волнуюсь, потому что правда хочу понравиться отцовской невесте. Несмотря на его дрянной характер, я очень люблю отца и искренне желаю ему счастья.