«Молитва подобна громоотводу, который поставлен для того, чтобы притягивать к себе молнии. Молитва „отменяет!“ гнев Божий. Долг монаха – это молитва о себе самом и о мире».
«Смиренный человек тут же забывает всё доброе, что он сам сделал, но помнит и считает великим даже крохотное благодеяние, которое сделали ему, и испытывает за это благодарность».
«Монах должен смиренно говорить свой помысл, а не раздавать приказы».
«Стяжание святости зависит не от прожитых лет, но от любочестия и нашей смиренной борьбы. Любочестие имеет в себе смирение, благородство и жертвенность».
«Псалтирь – это богодухновенная книга, исполненная умиления. И святой псалмопевец Давид похож на человека, который, не имея архитектурного образования, построил дворец, приводящий всех в восхищение».
«Есть люди, которых осеняет Божественная благодать и выдаёт их другим. Такие люди чувствуют действие благодати, мир, радость и тому подобное».
«Пост и вообще аскеза должны иметь своей отправной точкой жертву, которую мы приносим ради любви ко Христу. Диавола испепеляет наша любовь ко Христу, а от сухой аскезы такого не бывает».
«Когда закроются наши плотские очи и откроются очи нашей души, то мы увидим вещи, которые приведут нас в изумление. В жизни иной нам предстоит удивиться очень многому».
«Бывают времена, когда ты должен приносить Богу свой труд. Однако бывает и время, когда ты должен размышлять над своим духовным деланием: что ты читаешь и чем ты занят».
«Послушание старцу можно уподобить лекарственному растению, которое исцеляет от простуды. Ты спрашиваешь старца, что тебе выпить. Он показывает тебе это растение, ты его завариваешь и пьёшь. Всё – вопрос закрыт. А подвизаясь без старца, ты пробуешь то одно растение, то другое, пока не найдёшь пригодного, чтобы исцелить именно твою болезнь. И возможно, пока ты будешь его искать, ты разболеешься ещё больше, и нужное растение, когда ты его наконец найдёшь, тебе уже не поможет».
«От избытка работы человек дичает. Как и сколько работать, должен определять старец».
«В грядущие годы многие люди будут становиться монахами, растратив силы по барам и дискотекам и чувствуя пустоту в своей душе. Они будут приходить в монастырь, подвизаться, поститься, но ничего для себя не найдут, потому что у них не окажется необходимых предпосылок. Чтобы найти ключ к монашеской жизни, надо иметь эти предпосылки. И первая из них – это чуткость. Если у тебя нет чуткого сердца, если ты толстокожий, то какие бы ты подвиги ни нёс, останешься лишь сухим „подвизальщиком!“».
«Один человек пришёл ко мне и спросил:
– Можно мне стать монахом?
Он рассказал мне кое-что, и я понял, что в монахи он не годится.
– Нельзя, – говорю я ему.
Через какое-то время он вернулся ко мне и выглядел как настоящий бандит.
– Вот видишь, ты сказал, что мне нельзя становиться монахом, поэтому я и стал таким, – заявил он мне.
– Но, брат ты мой, я же не говорил тебе, что надо становиться бандитом с большой дороги!
А другому юноше, когда он спросил меня о выборе своего пути, я посоветовал стать монахом. Через год он снова пришёл ко мне, обуреваемый своими монашескими проблемами, и с претензией спросил:
– Ну и зачем ты сказал мне становиться монахом?»
«Очень печально, что некоторые игумены дошли до того, что стали похожи на директоров заводов. Они живут в состоянии стресса, беспокоясь о том, чтобы всё правильно функционировало. Мы пришли в монашество не за этим. Давайте не будем забывать о нашей главной цели. Я тут недавно был в гостях в одном монастыре и увидел, как игумен бегает по корпусам, контролируя, хорошо ли братия выполняют послушания. Вместо того, чтобы сидеть у себя в келии и по-отечески тянуть чётки о своих детях, он теряет своё драгоценное время на второстепенные вещи».