– Не сомневаюсь даже, – сухо ответил маг и передал дочери перстень.

Юна колдовала над ним с час, пока не обессилила. Портал не открывался, а на башню и её окрестности тем временем сошла ночь.

– Вы как хотите, а я возвращаюсь в дом, – сказала Тара. – Не на улице же ночевать. Но если ты не разберёшься к завтрашнему дню с нашим заточением, Огайра, пеняй на себя.

Тара гордо подняла голову, подобрала юбки и зашагала в сторону домика для гостей. Отец и дочь переглянулись и последовали за ней.

51. Глава 51 Китэрия

Вот и замкнулись вокруг Китэрии зловещие фигуры, сыгравшие в её жизни знаковую роль – Таймар и Вольгер Грут. Признаться, она воображала себе «великого и ужасного» кея как-то иначе, сама толком не знала, как, но точно не толстяком, походящим на купчину или светского кутилу.

Когда в покоях Таймара возник огромный мужчина в шёлковом халате, она поначалу растерялась. А стоило этому холёному здоровяку заговорить с князем, так она впала в настоящий ступор. Китэрия даже не догадывалась, что в Дей-Айраке есть человек, способный на такой тон в беседе с Таймаром. Но как только гость предположил, что князь хотел угробить себя ради свидания с ним, лилулай тут же поняла значимость стоящей перед ней фигуры. Очень высокую значимость, позволившую заклеймить самого Таймара Маелраха, побывавшего в Ётерхоле.

О том, что этот насмешливый толстяк с пестрящими от самоцветов пухлыми руками и есть Вольгер Грут, Китэрия догадалась исключительно по его особенным и весьма впечатляющим глазам и ещё способностям. Он доставил в кохарские степи не только её и Таймара, но и княжеского коня также легко, как она выпивала поутру стакан хрога.

Но если Груту колдовство не стоило почти ничего, то для Китэрии это перемещение не прошло бесследно. Оно отдалось гулом боли в затылке и ломотой во всём теле. И хотя Шема собрала её в дорогу, снабдив флягами с настоем и тёплыми вещами, лихорадка вновь завладела этэри.

Спустя час после того, как князь уложил её в огромный тарантас, откуда по его приказу выгрузили все тюки с провиантом и распихали их куда придётся, Китэрия плавилась от жара. Где-то в глубине воспалённого мозга девушки млели демоны, раскаляя почву её тела, а виною тому был князь, почти не отходящий от неё. Таймар сидел на импровизированном ложе и баюкал её в своих сильных руках. Кожаную куртку он снял, изнемогая от её тепла, и оставался теперь в одной тонкой рубахе с закатанными рукавами, обдавая девушку своим солёным, пугающим запахом крови и стали.

Шершавое ощущение холодных, голых рук Таймара мучительно подчёркивало таяние её собственного тела. Китэрия периодически проваливалась в забытье, но и в сновидческих картинах он не отпускал её. Там, в эфемерных, нереальных пространствах света, рассекающего мрачные чертоги её разболевшейся души, он держал её также крепко, как и наяву. Также чутко улавливал каждое движение и вздох, и Китэрия чувствовала, что если он ослабит свою хватку, если позволит ей свободное, самостоятельное движение в этих шатких конструкциях сна, она просто пропадёт, провалится в бездну мук и неведения.

– Таймар, – шептали её высохшие губы, когда она переставала чувствовать на себе его дыхание. – Где ты?

– Я тут, – раздавался его тихий, хрипловатый голос, и она успокаивалась, цепляясь за грубые руки воина своими ослабевшими пальцами.

К ночи караван встал на привал. Шатров никто не разбивал, но костёр развели. От настоев Шемы, которыми Таймар поил её, как только она приходила в сознание и открывала глаза, ей сделалось чуть лучше. Жар приутих, и теперь объятья князя не казались ей такими уж прохладными. И всё же этэри отчего-то стало тоскливо, когда он оставил её, чтобы побыть со своимии людьми для обсуждения насущных дел.