Огайра схватился за голову, вообразив, что драгоценная жидкость сейчас просто выкипит, лишив его возможности найти своего учителя. Но вода испаряться не собиралась, она бурлила, но не нагревалась, а когда её безудержное пузырение постепенно стихло, и по поверхности пошли неспокойные волны, Огайра увидел мутный образ Вольгера. Лицо его наставника мелькнуло прощальным бликом и растворилось так же неожиданно, как и появилось.

– Пап, – испуганно пропищала Юна, прикусывая ноготки. – Что это было?

– Не знаю, девочка, – ошарашено протянул маг, склоняясь над чашей, в которой чуть покачивалась вода, напоминая о недавнем магическом буйстве.

– Ты такого прежде не видел?

– Нет, не видел, – ответил Огайра, размышляя над метаморфозами, творящимися последнее время с его учителем. – Думаю, нам снова нужно попробовать навести портал в Кохару, я волнуюсь за Вольгера.

– Я сомневаюсь, что получится… – начала было Юна.

– Не получится в Кохару, значит отправишь меня в Вайрук, а оттуда я уже и до моря доберусь.

Но ни до Кохары, ни до столицы в этот день магу не суждено было добраться, как, впрочем, и на следующий. Из башни не открывались ни одни врата. Юна сетовала на свою бездарность, но Огайра заподозрил магическую преграду, не позволяющую выбраться из башни с помощью портала, и принял решение выйти вместе с дочерью за пределы кеевых владений. Но и тогда ничего не вышло.

– Пап, если Вольгер не хотел, чтобы кто-то пользовался на территории его дома порталами, то, скорее всего, поставил защиту и в окрестностях, – сказала ему дочь на седьмой день их бесплодных стараний.

– Значит, я отправлюсь в Вайрук своим ходом, Юна, – решил маг.

– Но, пап, ты ещё слишком слаб, – попыталась возразить дочь. – И мама будет не довольна.

– Мама будет не довольна, кода наступит конец времён из-за того, что я не смог его предотвратить, – ответил ей Огайра и пошёл собираться в дорогу.

8. Глава 8 Таймар

Вольгер увёл Таймара от лагеря. Сказал, что для создания портала, способного перенести их дальше, чем на один шаг, потребуется чуть больше энергии, нежели на ту лазейку, через которую князь проник в виману, а потому скрыть её от посторонних не удастся. И Таймар в этом убедился, как только кей раскрутил поля возможностей, создав жёлтую с изумрудной каймой воронку. В ней виднелись всполохи пламени. Завораживающие, притягательные всполохи. Князь заглянул в воронку и понял, что видит земли, отделенные от Кохары тысячами вёрст.

Стараясь не думать, что ждёт его впереди, он шагнул в водоворот энергий и очутился под горой Вату-раа, той самой горой, где отец и мать зачали его двадцать четыре года назад. На самой её вершине было разведено два столь огромных костра, что Таймару почудилось, будто это огненные великаны из самого демонического круга восстали и пляшут под неистовые барабаны ведьм, колдунов, шаманов и прочего магического люда.

– Что они делают?

– Шема не рассказывала тебе о шабашах?

– Рассказывала, но не много.

– Раз в год граница между миром мёртвых и живых стирается, – пояснил Грут, начав подъём. – Вы, люди, зовёте этот день засыпанием земли, маги Камайном, что в переводе с древнего означает отворение врат.

– Врат во все миры?

– Нет, только в миры мёртвых. В этот день все, кто так или иначе связан с магией, идут на шабаш. А те, кто связан с тёмными силами, в особенности, потому что это единственный день, а точнее, ночь, в году, когда они могут обратиться к Ёиль или Орину напрямую, без посредников.

– Если двери в мир теней открыты лишь одну ночь в году, то как я умудрился провалиться в мировую гробницу вчера?