– Человек, которого мы ожидаем, прибыл.

– Ревизор? – дурашливо поинтересовалась Дашка.

– Хуже, – не поддержав дурашливой веселости внучки, отрезала Эльвира Аркадьевна холодным, не обещающим ничего хорошего голосом.

В неожиданно наступившей после слов хозяйки тишине донесся приглушенный стенами звук захлопнувшейся тяжелой входной двери. А после короткой заминки (видимо, прибывший снимал верхнюю одежду и вешал во встроенный шкаф) – шаги двух человек, прошедших через прихожую к холлу. Дверь в гостевой зал открылась и…

Ты-дын-н-н…

Софья закаменела – телом, лицом, словно в секунду превратившимся в бесстрастную гранитную маску. На какое-то затянувшееся в безвременье мгновенье ее дыхание оборвалось, остановилось… Сердце вдруг глухо с силой бухнуло по ребрам, приводя Софью в сознание, как будто прокричало: «Ты чо там, сдурела совсем? Дыши давай! Небеса не рухнули, небо не разверзлось и никто не умер, а все остальное – решаемые житейские ситуации!» И, видимо, совсем осерчав, наддало еще разок, пребольно бабахнув под ребро.

«Да, действительно, – опомнилась Софья, судорожно втянув в себя воздух и задышав. – Небо не рухнуло, ничего к хренам не разверзлось, никто не умер и ничего не случилось».

Обычная жизнь с ее нежданчиками и приветами.

«Обычная жизнь» – повторила она про себя мысленно, окончательно справляясь с первичной шоковой реакцией на появление этого мужчины. К тому же эта встреча предполагалась. Пусть в туманной перспективе и под большим вопросом, но все же предполагалась. Но не здесь же и не таким вот манером из разряда «обухом по темечку»!

Зато Дарья оценила появление этого самого «нежданчика» по самой высокой шкале радости и, заверещав от восторга:

– Ярослав Олегыч!

…ринулась к прибывшему гостю обниматься.

– Так круто, что ты здесь! – верещала она восторженно.

– Привет, красавица! – Мужчина открыто, радостно улыбаясь в ответ, коротеньким поцелуйчиком чмокнул в макушку обнимавшую его девочку и, аккуратно-нежно высвободившись из ее шальных объятий, искренне признался: – Я тоже очень рад тебя видеть, Дашуня.

– Ладно, ладно! – как чуть ранее с Софьей, Дашка наигранно-показательно подняла руки сдающимся жестом и, улыбаясь во всю ширь своей прекрасной белозубой улыбки, пожаловалась: – Знаю-знаю, ты – как Сонечка Пална: терпеть не можешь бурных проявлений чувств. А я, между прочим, молодая девушка с неустойчивой эмоциональностью и люблю открыто и яростно выказывать все, что чувствую.

– Давай ты продемонстрируешь свою несдержанность чуть позже, Дарья, – остудила ее порывы холодным назидательным тоном подошедшая к ним Эльвира Аркадьевна и, сменив тон на официально-нейтральный, обведя собравшихся внимательным взглядом, добавила: – Имею честь представить вам Ярослава Олеговича. Некоторые из нас, как вы уже заметили, с ним хорошо знакомы. Остальным я представлю Ярослава Олеговича (а ему – тех, с кем он незнаком) чуть позже. А сейчас предлагаю пройти в столовую и выпить чаю. Нам всем нужна небольшая пауза.

И Эльвира Аркадьевна, обведя родню предупреждающе-строгим взглядом, вопросительно-настороженно посмотрела на Софью.

Внучка же бабушку разлюбезную взором своим девичьим ответным не удосужила, а под перекрестьем родни, смотревшей на нее кто с любопытством, кто с озабоченностью, а кто и с сочувствием, первой направилась к дверям столовой, разбивая возникшую тишину ровной дробью своих четких, решительных шагов.

Она, конечно, выскажет бабушке все, что думает об этой ее затее с появлением Ярослава, но позже. А может, и не выскажет. Даже скорее всего не выскажет, подумав, пришла к выводу Соня. Абсолютно бесполезное занятие объяснять Эльвире Аркадьевне степень ее заблуждения и жестокость такого поступка.