Например, когда Роберт подбирает ружье и, уставившись на игрового терапевта, начинает заряжать его (Landreth, 1991, с. 224), замечания игрового терапевта можно модифицировать следующим образом:
Терапевт: Роберт, я вижу, ты действительно на меня сердишься.
Модификация: Похоже, что когда ты стреляешь в меня, тебе хорошо.
Роберт: Да! И я тебя собираюсь совсем застрелить!
Терапевт: Ты так сердишься на меня, что тебе хочется меня застрелить. Но я здесь не для того, чтобы в меня стреляли.
Модификация: Так я буду знать, что ты очень сердишься. Но я здесь не для того, чтобы в меня стреляли.
Роберт: Ты не можешь меня остановить! И никто не может!
Терапевт: Ты такой сильный, что никто не может остановить тебя! Но в меня нельзя стрелять. Ты можешь притвориться, что Бобо – это я (терапевт указывает на Бобо) и выстрелить в него.
Модификация: Ты сам себе хозяин. Никто не может остановить тебя. Но в меня нельзя стрелять. Ты можешь притвориться, что Бобо – это я (терапевт указывает на Бобо) и выстрелить в него.
Хотя эти варианты содержат лишь незначительные изменения в формулировках, но применительно к китайской культуре они дают совершенно иные результаты, поскольку фокус реакции смещается с чувств ребенка по отношению к терапевту на его чувства по отношению к самому себе. Такое смещение фокуса сильно снижает вероятность того, что в процессе общения ребенок будет испытывать чувство вины или стыда.
Возвращение ответственности ребенку
Поскольку в китайской культуре придается слишком большое значение воспитанию ребенка в духе сотрудничества и повиновения, возможно, понадобятся иные подходы для того, чтобы заставить ребенка в игровой комнате принять на себя ответственность за свои поступки. Китайские дети склонны к послушанию; поэтому если мы ответим ребенку, спрашивающему: «Каким цветом мне это раскрасить?» – словами: «В этой комнате ты сам можешь это решить» – ему может показаться, что мы его критикуем, поскольку ребенок скорее всего усвоил, что ответственность за свои поступки означает послушание. Когда это происходит, ребенок хочет ублажить взрослого и может чувствовать свою зависимость от него, поскольку принимает на себя ответственность как результат повиновения, желая таким образом угодить взрослому.
Китайским детям можно помочь принять на себя ответственность, добавляя к вышеупомянутой реакции слово «попытайся»: «Здесь ты сам можешь попытаться это решить». Слово «попытаться» звучит для китайских детей ободряюще, и они в меньшей степени будут испытывать необходимость следовать ожиданиям игрового терапевта, как они это понимают. При попытке вызвать чувство ответственности у китайских детей такие реплики терапевта, как: «Покажи мне, что ты хочешь сделать» – как правило, эффективны, поскольку они обнаруживают способность ребенка принимать ответственность за свои действия или за общее направление игры. Таким образом, ребенок учится полагаться на себя в атмосфере сотрудничества, как его и приучали до сих пор.
Демонстрация понимания чувств ребенка
В китайской культуре по сравнению с западной принято быть более сдержанным в проявлении чувств при посторонних. Управление чувствами рассматривается как признак зрелости. Это особенно верно в отношении детей старшего возраста. Поэтому если игровой терапевт не наблюдает у ребенка сильно выраженной эмоциональной реакции, он должен избегать использования эмоционально нагруженных слов, которые могут поставить ребенка в неловкое положение или привести его к мысли о том, что в игровой комнате он недостаточно следит за собой. Мы не хотим сказать, что чувства вовсе не следует отражать. Напротив, для того, чтобы распознать чувства ребенка, игровому терапевту следует быть более чутким к выражению его лица и прочим невербальным реакциям.