Баррион встал и посмотрел сбоку от костра на просеку. Что-то там было… Он переступил через седло и пошел к Утесу и купцу. Спина купца была изогнута в боязливую дугу.

– Я вижу, – сказал Баррион. – Что это? Полурослики?

– Это дети, – прошептал мужичок. – Я говорил… Не надо было мне тревожить их…

– Ну-ка, ну-ка. – Баррион прищурился и боком пошел вперед по старым бревнам, поросшим мягким мхом.

Страшно ему почему-то не было. Места были глухие, низкие, совсем не похожие на родные и торжественные леса Капертаума. Но мысли о том, что за спиной у него на болоте – добрая сотня людей и что вся его команда сейчас поднималась и бралась за оружие, не оставляли места для испуга перед нечестью. А вдруг и впрямь – полурослики… Сзади он услышал знакомые широкие шаги Утеса. Тот его быстро нагнал.

Баррион остановился. Впереди совершенно определенно стояли две детские фигурки. Они были достаточно близко, чтобы увидеть: это были мальчик и девочка… Они были одинакового роста. Головки у них были беленькие. Глаза смотрели на него… Страх все-таки проскользнул липкой рукой у Фюргарта между лопаток. Почему они молчат?

Утес выскочил у него из-за спины и быстрыми шагами покрыл расстояние, отделяющее рыцарей от детских фигур… или кем они были. Поросль на мгновение скрыла от Барриона Утеса, и он не видел, что там происходило. Кажется, дети пытались нырнуть в лес…

Утес возвращался. В руках он нес двух детей, шести-семи лет. Мальчик в сером зипунчике, девочка в сарафанчике. Оба в лапоточках. Глаза их были расширены от ужаса, синие губы сжаты.

Детей усадили к костру. Тевон сунул им в руки плошки с кашей, ложки, но дети словно не знали, что с ними делать. Они огромными глазами смотрели вокруг себя. На лица взрослых, по которым бегали оранжевые всполохи огня. На лагерь.

К костру подошел чернобородый купец Уно Кутасов. Он внимательно присмотрелся к детям.

– Вы чьи? – спросил он, присев перед ними на корточки.

Дети уставились на его густую растительность.

– Не бойтесь меня, я добрый дядька. Вы здешние?

– Ага, тутошние мы, – ответил наконец мальчик. – Тутэйшие. А живем на хуторе в Абалденке.

– Это – палещуки, – сказал купец, поворачивая лицо к Фюргарту.

– А здесь вы как оказались? Почему одни? – спросил Баррион и тоже присел на корточки. Так дети были посмелее.

– С отведок ехали, – сказал мальчик. – У сеструхи перво́й родился. В Рыгалях были на отведках. Телку отвели в подарок.

При упоминании подарка оживилась девочка:

– Зорку отвели в подарок Аринке. А утром до дому поехали.

– Хорошо, а родители где ваши?

У девочки по щекам сразу побежали слезы.

– Охота налетела – загнала в болото, в дрыгву… тятю и мамку потопила. Лошадь увели, Янку сестру, а мы спрятались, – ответил ее брат. Глаза у него тоже стали мокрые.

– Какая охота? – Баррион встал. – Когда это было? Давно? Сегодня?

– Сегодня… недавно. Лыцари черные на конях. Туда, к Рыгалям поскакали. – Мальчик показал на старую просеку, уходящую на север.

Баррион посмотрел на просеку. Темнота окутала лес по сторонам. Тени выползли на старые бревна. На небе слабо блестели первые гво́здики звезд.

– Не догоним по темноте, – сказал негромко Утес. – И проводника нет.

– Не догоним, если будем мешкать, – произнес Хонг.

Он стоял рядом и вопросительно смотрел на Фюргарта. Баррион нахмурился.

– Дети там сегодня были. Может, помнят дорогу… – несмело начал Тевон и осекся под грозным взглядом своего хозяина.

– Да вы что! – воскликнул Уно Кутасов. – Разве можно ночью. Мы завтра в полдень выйдем с болот, а вы полезете в самую глушь. На этих болотах могут жить одни палещуки.